Из перлов см ИМ-ХО. Я уже минут десять рыдаю

Может быть, деревья ещё помнят, как он ломился сквозь чащу, крича: "Трусы! Трусы!"… *Тест на извращенность, кто как прочитал))*

- Stop rite naw! -крикнул Волдеморт. Но Гарри продолжал идти прямо на него.

- Боюсь, что мадам Пинс не обычный библиотекарь. Она Архангел.

Мне бы такую фанатзию

@темы: чужое, за удивительным через дорогу, о смешном

---

Перед игрой надо настроиться и разозлиться



А меня всё не отпускает, чтоделать-чтоделать

@темы: о красивом, фанатское, авторское, о смешном

---

Португалия 4 - 0 Испания

Хороший Футбол существуэ!
Португальцев, в общем, поздравляю, они, как и хотели, сделали чемпионов мира, наше им почтение

Мне так весело, что я не знаю, как спать))) И не пойму причём, чего я так радуюсь? Оо Испанцы сегодня были очень милы, не злились, не паниковали и дали португалам подержать мячик И португалы им тоже дали, какая прелестная дружба, они чудесные

Жалко Криша рано заменили, я весь второй тайм терзалась, кого стебать, и стебала Сеска. Жаль он не слышала, мне было смешно

"А Торрес, сцуко, бережётся! хD" ©

@темы: фанатское, сборная, жаль не наша, о смешном

---

Россия 0 - 2 Бельгия

Нашу сборную можно переименовывать в сборную кеглей, потому что именно ими они сегодня и были хD
Извините, но это капец. Ни сыгранности, ни точности, ни хотя бы защиты. Я даже не знаю, кого там можно выделить, чтобы "Ах!" Ладно, Игнашевич два раза спасал нас от верного гола, но его оперативненько заменили непонятно почему, и нам вскоре забили ещё раз.
Это было даже забавно. Наверное потому что матч товарищеский, хотя он заставляет задуматься.
Я, конечно, патриот, в наших верю пусть они и косяки и всё такое, хотя по мне, может, и не скажешь но в такие моменты мне хочется быть гражданином Испании х)

П.С. И они с такой игрой собираются играть в феврале с англичанами? Мвахаха. Мне просто даже интересно, с каким счётом мы проиграем. Потому что либо мы тогда проиграем так же и проигрываем примерно 10:0, либо мы что-то делаем с игрой и не позоримся в Лондоне. Хотелось бы всё же верить...

П.П.С. Буду ждать 12 ночи и верить, что Хороший Футбол существует, пусть даже и не у нас.

@темы: фанатское

---

Мысли столбиком и вразброд

Посоветовали мне тут попробовать излагать всё, что придёт мне в голову короткими фразами. Мне эта идея сразу не понравилась, но попытаться стоит, я щитаю

1. Можно я буду её не любить, за то что она мне просто не нравится? Просто не нравится и всё, всё просто.
2. Ладно-ладно, всё, уговорили, пусть меняются. Меня утомила эта выдуманная драма. Мне, честно говоря, не так уж важно, кто с кем спит. Потому что всё равно никто не с кем.
3. Но книгу так всё равно не обсуждают. Одну дело я, мне можно, но не им. И это даже не дискриминация по половому признаку.
4. Если ревнуешь, так и скажи. Нечего тупо шутить и глаза прятать, всё равно всё ясно. Причём не только мне.
5. Они мне всё равно нравятся. Они разные, у них ничего общего нет, кроме языка. Но почему-то ведь они дружат, я прав? Значит, не всё так уж безнадёжно.
6. Я, блядь, не собираюсь ни в какую Германию!
7. Иди и сделай, мне-то зачем мозги ебать?
8. Я боюсь к неё на пары ходить. Она больная фанатичка со странными наклоностями. Точнее, наклонности-то не странные, но только когда они в другую сторону направлены.
9. За три года я научилась не говорить тебе, что я тебя люблю и как я тебя люблю, но так и не научилась не любить. Обидно.
10. I can see the shine, I can see the shine in you. I can see it in your eyes, so why don't you do something?©

Как-то ангстово выглядит. Даже странно.

@темы: фанатское, авторское, волей случая, об ангстовом, о смешном

---

О котах и преподавателях

Про преподавателей.
Поражает меня наша препод под исторической грамматике. То разговаривает с нами как с дебилами, то вдруг внезапно удивляется, что мы не знаем, что такое акутовая и циркумфлексная интонация. Да я эти слова с третьего раза написала правильно, наверно хD
Недавно навино-искренне спросила "А зачем вы записываете? Если вы записываете, значит, вы не понимаете".
Афигенская логика, куда уж там мне, ага.

По французскому вполне может на два дня задать текст на перевод, который мне, даже будь он на английском, за столько времени не перевести. А от одного вида такого количества французского языка у меня вообще пропадают все желания, кроме сжечьсжечьсжечь.

Про котов. Точнее, про одного отдельно взятого кота.
Он откуда-то знает, когда я надеваю колготки. Потому что стоит мне одеться и выйти из комнаты, как на меня на задних лапах и с растопыренными передними из темноты выскакивает нечто и вцепляется мне в ноги. Точнее, в колготки, конечно.
И пока я ищу, чем бы его приложить, так чтоб небольно, но страшно, он уже быстро сматывает под диван и сверкает оттуда глазами.

Ещё более дурацкая привычка - никого не предупреждать, когда изволит сходить в туалет. И всё бы ничего, но это невесело, когда ты заходишь в ванную, а у него какашки ковриком прикрыты. Стесняется он, что ли...

П.С. Про футболистов.
И как-то вдруг заинтересовал меня вопрос, что говорит капитан второму капитану, когда надевает ему повязку перед уходом с поля? Наставления, кого, куда, как и чем? Или что-то в духе "Давай, брооо, я в тебя верю!" и кулаком в бок?

@темы: фанатское, байки из байки

---

...это как будто вся твоя нежность, забота и любовь живут от тебя за 1273 километра. И совершенно себя не берегут. Мало спят, мало едят и постоянно мёрзнут.

@темы: авторское

---

внезапно об испанском.

О загадочном преподавателе испанского:
- А как его зовут-то хоть?
- Не знаю.
- Дак спроси у сестры, она должна знать!
- Я спрашивала, но забыла, как. Как-то на А, кажется.
- *хором* Алехандро?!
- Не, не Алехандро, я бы запомнила. Анхель, что ли.
- Как?! Анхер?!
- Ненуачо, ан - приставка отрицания, не хер значит! Радуемся!

О песне:
- Как я прусь, когда испанцы говорят на французском...
- Ты где это услышала? Оо
- В песне, где.
- В какой?! Оо
- Ты чо тупишь? В Уне Салиде.
- Да ладно. Оо Где там?
- Ну я текста не видела, но там что-то типа "и марине". И р такое грассирующее, ыыыы.
- Я пойду текст посмотрю, пожалуй хD
через минуту
- Ну ты писец! Tal vez imaginé se arreglaría Это просто х такое, ахаха хDD
- Вот блин, я расстроен Х_х
- Я не могу, ахаха, и марине хD Блин, послушай ещё песни, может, ещё чего интересного мне расскажешь хD

О рте, французском и венесуэлках:
- А bouche - это что такое?
- Это рот.
- Что?
- Ну рот *пальцем вокруг губ*
- А бока!
- Ну я не знаю, сбоку или не сбоку, но рот.
- Ты не понимаешь! Бока - это рот по-испански!

О дне рождении и ещё раз о венесуэлках:
- Давайте ей все вместе скажем "С днём рождения!"
- А давайте по-испански!
- А как по-испански?
- Кон эль комплеаньос.
- Каааак?!
- Кон эль комплеаньос.
- Кон эль комплеанос.
- Комплеаньос, там н с...эээ...тильдой.
- С кем?!
- Комплеаньос, короче.
- Кон эль комплеаньос.
- Во!
- А что происходит?
- Не тупи, хором говорим "кон эль комплеаньос".
- Это мы проклинаем кого-то?
- Это мы Джетсонет с днём рождения поздравляем! Всё, давайте! Три...Четыре!
*молчанье*
- Ну, блин, пока вы тупили, она ушла.

@темы: байки из байки, о смешном

---

Ливерпуль 2 - 0 Челси

Таки, да, товарисчи. Таки мы победили, ыхыхы.
Слов нет, одни эмоции. Защита и Рейна молодцы. Торресу с его новой причёской "я упала с сеновала" отдельное спасибо. Видимо, это она его сподвигла на забитие двух голов. Так что мой тебе совет, Нандо, делай новую причёску перед каждым матчем!

Первый тайм был сказочным, второй нервным. А сами игроки нервничали вообще всю игру. Бегали туда-сюда, орали на своих и чужих, но ну и пусть.



А в общем и целом действительно - молодцы. Игра была на уровне. Да, во втором тайме "Челси" не везло. Но это обычное стандартное невезение, оно и у "Ливерпуля" было. Так что я всё больше склоняюсь к мнению, что не так страшен чёрт, как его малюют.
Кёйт, кстати, был почти бесползен, много фолил и фолил грубо, но ладно, ему простительно, первая игра. Но не простительно СтивиДжи, который тоже был почти бесполезен и тоже много фолил. То ли подустал после "Наполи", то ли зазнался

@темы: о хорошем, фанатское, Liverpool, АПЛ

---

только что заметила
Морковкина
Господибожетымой, как ты нашла меня?))))
Я изнываю от любопытства) Ты так отлично вписываешься в сегодняшний день, что я даже почти не удивлена)

@темы: авторское, за удивительным через дорогу

---

Это...странный день. В нём совершенно внезапные радости и слёзы. Первые, кстати, за пару месяцев, зато искренние. Зато от несправедливости. Даже в слезах сегодня какая-то фигня, честно слово)

Первое, конечно, и долгожданное - это:


Я рада, что он у меня есть, но я ожидала большего. Два года назад самые дорогие билеты стоили 1200, а сейчас это только 15 ряд. Я чуть всё к чертям не прокляла, когда узнала, что мне до 8 ряда не хватает в четверг потраченных 200 рублей.
И мама ещё, да. Повздыхала в трубку, сказала, что я трачу стипендию на ерунду. А это не ерунда, это у меня мечты так сбываются. Через жопу, как всегда. И ни слова ободрения, потому что у неё всегда так - когда надо, не дождёшься.

И работа тоже. С одной стороны, вроде народу немного, как раз, как я хотела, книжку почитать, с немацами поболтать. Только телефон у меня сел, книжка из-за этого накрылась, а немцы не дозвонились и не пришли. Зато из Эйвона не звонила опять эта странная баба и не ебала мозг. Счастий.

Весь день просидевший дома папа озадачил футболом. Я, конечно, не верю в исключительную непобедимость Арсенала, но озадачили они меня порядочно. Как и Болтон. Вот уж от кого не ожидала...

П.С. И я волнуюсь. Сильно. До мурашек даже в животе. Час. Остался всего час. Маааамочки.
Хотя почему-то хочется верить, что раз день сегодня внезапный, то, может, всё же выйграют?..
Очень хочется верить, но "Челси" же... Может, "Спартак" их таки загонял?)

@темы: о хорошем, фанатское, волей случая, байки из байки, об ангстовом

---

"возвел большие вишневые глаза к потолку"
Третий день думаю, как выглядят вишнёвые глаза. Это красные и круглые, или что?
Мне пока жуть представляется, а не красота.

@темы: авторское, за удивительным через дорогу

---

У мамы ахтунг - она хотела поболтать с папой, но он смотрит футбол в зале. Она хотела поболтать со мной, но я смотрю футбол у себя. Она три раза сходила туда сюда и сверилась, что мы смотрим разное. Потом назвала нас чокнутыми фанатами и легла спать

Матч, кстати, презабавнейший, комментатор уже мочит: "Вне ибры" Ахаха, писец, блин

@темы: Real, фанатское, о смешном

---

16 ноября - Саранск
17 ноября - Самара
21 ноября - Киев
28 ноября - Пермь
29 ноября - Ижевск
5 декабря - Нижний Новгород

Я не верю своим глаза, неужели правда?



"Знаешь, как тебя ждали здесь?"
Всего через четыре недели Это ничего по сравнению с двумя с половиной годами.

@темы: о хорошем, авторское, за удивительным через дорогу

---

Как я их люблю, божи-божи

Вакрачук, здесь, правда, не брит, неухожен и вообще неэстетичен, но песня *_*


Ещё бы понять, что он там в начале говорит, хм...

@темы: о красивом, авторское

---

Прямо очень позабавил арбитр. Я прямо смеялась, в отличие от болельщиков Тоттэнхема, я думаю хD
Нани по ходу, мне кажется, просто пошутить решил, типа "Вот раз сбили, а вам ничего за это не сделали, то я хоть поиздеваюсь и забью вам кагбе гол". Я представляю, как он удивился, когда его шутку не поняли
Хотя это, в общем, несильно что-то изменило, так что и смысла возмущаться я особого не вижу, вот честно.

upd: Я об этом забавно-неприятном моменте:

запись создана: 30.10.2010 в 22:41

@темы: фанатское

---

О, Господи, как я умудрилась это пропустить
Фак оф, я так не ржала уже года два, наверное Особенно порадовал Рамос

@темы: чужое, фанатское, авторское, о смешном

---

Gerard Piqué
Steven Gerrard

А ведь если подумать, по-английски оно будет читаться одинаково... И при должной тупости работники отеля могут и перепутать. Хм, над этим надо подумать ещё. Оно, конечно, на грани бреда, но всё-всё же, под АУ заходило и не такое хD

@темы: фанатское, авторское

---

Иногда хочется положить вкусную шоколадку на самое видное место на полке холодильника хоть за тем, чтобы увидеть виноватое лицо съевшего эту шоколадку без спросу © честно спёрто отсюда.

@темы: чужое

---

Пусть лежит тут и будет мне немым укором хD
Прочитаю через год и поржу.

Глава 1

Глава 1.

За окном едва светало, когда я открыл глаза от лёгкого шороха. Мимо меня кралась тень – почти неслышно, почти не дыша. Но я был готов к этому, кажется, даже во сне.

- Куда? – лениво пробормотал я.

Тень вздрогнула и замерла. Я тоже молчал и не шевелился. Тень помедлила ещё с полминуты и сделала один осторожный шаг. Он был ещё тише прежних, но сейчас я уже не спал.

- Так я всё же жду ответа на свой вопрос, - уже гораздо внятнее сказал я.

Тень вздохнула уже не таясь, тихо выругалась и швырнула в стену ботинки, которые до этого держала в руках.

- Гулять, - буркнула тень и опустилась на край дивана, я едва успел убрать ноги из-под неуклонно опускающегося зада.

- В три ночи? – я ехидно приподнял бровь, скорее по привычке – было ещё слишком темно, и заметить выражение моего лица было бы трудно.

- В четыре, - огрызнулась тень, на этот раз уже просто от безвыходности.

- Ох, извините, после вашего уточнения ситуация резко изменилась.

Тень вздохнула, уселась глубже, потом помедлила ещё пару секунд и растянулась наконец рядом. Я судорожно выдохнул воздух, замаскировав это под страдальческий вздох.

- Ты зануда, - пробормотала тень мне уже почти в шею.

- А ты малолетний идиот, - не остался в долгу я. – Куда тебя опять чёрт понёс?

- Сказал же – гулять!

- Да знаю я твои гулять… Каждый раз после этого приходится тебя вытаскивать…откуда-нибудь. В основном почему-то из задницы.

Тень фыркнула мне в ухо. - Не ври, вот уж откуда-откуда, а из задницы ты меня ни разу не вытаскивал, - и совершенно неприлично расхохоталась, пару раз в приступе хохота заехав мне локтем в бок.

Я покраснел, осознав всю двусмысленность собственной фразы, и мысленно дал себе по губам.

- И слава богу! – наконец невозмутимо сказал я вслух, обрывая хохот тени.

- Ты зануда, Ник! – я попытался возразить, но прервать тираду было гораздо сложнее, чем я рассчитывал. – Тебе-то какая разница? Спал бы себе дома, обнимался с подушкой и видел во сне прелестных гурий и соблазнительных девственниц. Ну или наоборот, не знаю уж там, что тебе снится.

- Зато уж то, что снится тебе, сомнений не вызывает, - саркастично заметил я, проигнорировав выпад – всё равно ни разу не угадал. – Томно облизывающиеся мальчики, медленно стягивающие с себя футболку. Ну или штаны.

-Придурок! – тень вихрем вскочила и умчалась в соседнюю комнату, громко саданув дверью об косяк.

Я вздохнул и покачал головой – мой младший брат никогда не обладал покладистым и мирным характером, но с наступлением переходного возраста, кажется, совсем слетел с катушек.

Полтора года назад он вдруг вообразил себя человеком с…как бы это помягче…нетрадиционной ориентацией. И если раньше его ещё можно было терпеть, то сейчас в нём будто переломился какой-то внутренний барьер. Большая часть его шуток стала ниже пояса, со своими прошлыми друзьями он, кажется, разругался, но быстро нашёл себе новых – по большей части совершенно отвратительных субъектов лет на пять старше него.

Вот только переходный возраст уже должен бы закончиться, а братец – угомониться, но, кажется, они оба не были никому ничего должны.

И всё бы ничего, но этим летом у него появилась какая-то совсем уж сумасбродная мания сбегать из дома на рассвете. Было ли это результатом отъезда родителей, сказать точно я не мог. Но факт оставался фактом – в первую же ночь нашего с ним вынужденного холостяцкого пребывания он дома не ночевал. И следующие ночи три тоже. Потом я несколько раз ловил его, отводил за шкирку в соседнюю комнату и запирал там до утра. Многие бы на этом месте успокоились и довольствовались первыми ночами побега, но только не мой брат. Он научился ходить настолько бесшумно, что за две недели сегодня была первая ночь, когда я смог услышать и поймать его. Я пытался запирать на ночь его комнату, ставил стул, падавший при открывании двери… Но Тима, страстно чего-то захотевшего и привыкшего всегда это получать, это обычно не останавливало.

Но правде говоря, мне даже было немного интересно, что он выдумает в следующий раз. Надеюсь, не полезет в окно – седьмой этаж как-никак, сломанной ногой не отделаешься.

Возня за стенкой наконец затихла – Тим то ли заснул, то ли просто притаился, ожидая, когда я засну. Я решил не рисковать и нехотя поднялся с кровати и побрёл на кухню – пить кофе и читать Кафку.

Уже обжигая руки об чашку горячего кофе и положив подбородок на толстенький томик, я подумал, что всё бы ничего – но эти отвратительные пидарасы далеко не лучшая компания для моего сумасбродного братца.

* * *

Брат прокрался на кухню в начале восьмого – для него совершеннейшая ночь. В отличие, кстати, от трёх…ладно, пусть даже и четырёх утра. Его осторожные шаги я слышал в полудрёме – буквально полчаса назад я решил, что опасность миновала, и прикорнул прямо на кухне, ткнувшись лбом в Кафку и вытянув вперёд руки с зажатой в них пустой уже чашкой.

Тим, кажется, постоял около меня с минуту, потом я почувствовал его дыхание ближе, и кто-то потянул кружку из моих ладоней. Я приоткрыл один глаз и чуть повернул голову в сторону брата – Тим осторожно, стараясь меня не разбудить, разгибал мои пальцы один за другим, высвобождая кружку. Он был в одних пижамных штанах, всклокоченный, но на удивление не сонный, как будто просто переоделся, лёг и долго возился, ворочаясь с одного бока на другой, но так и не уснув. От него чем-то пахло. Что это за запах, я не знал, но Тим пах так часто, вся его одежда, казалось, пропиталась этим странным, чуть сладковатым, чуть терпким запахом с нотками травы и сухоцвета. А ещё от него пахло дымом, тоже почти неуловимо, но на фоне того, первого, запаха он внезапно усиливался и угадывался довольно легко.

«Опять курил в форточку», - как-то мимоходом подумал я, сосредоточиваясь на запахах.

- Выспался? – сонно пробормотал я, не поднимая головы.

Тим, уже сжимавший в руке кружку, вздрогнул, отпрыгнул от меня и, видимо, от неожиданности разжал пальцы. Кружка мелкими осколками разлетелась по полу. Один отскочил от ножки стола и неожиданно сильно и больно порезал мне ногу.

- Мелкий неуклюжий болван, - недовольно констатировал я, ставя пораненную ногу на табурет и задумчиво вглядываясь в кровь, обагрившую края ранки.

- Б-больно? – братец испуганно переводил взгляд с моего лица на лодыжку. Я спросонья пытался вспомнить, где у нас аптечка или хотя бы йод.

- Нет, щекотно, - машинально огрызнулся я. – Где йод? Ну или ватка.

- В холодильнике, - помедлив пару секунд уверено заявил Тим. – Принести? – он уже рванулся было через всю кухню, засыпанную ковром из осколков, но я вовремя схватил его за руку.

- Стоять! Там кружка разбитая, забыл? – Тим пару секунд бессмысленно смотрел на меня, потом кивнул и всё с тем же отрешённым видом шагнул на осколки, сделал два шага, взял йод и столь же методично и безэмоционально вернулся. Его стопы оставляли на полу чёткий кровавый отпечаток.

Пару секунд наши лица имели примерно одинаковое бессмысленное выражение. Стремления к йоге и хождению по гвоздям я в брате раньше не замечал. А он, казалось, впал в некую подвижную кому – шевелился, моргал, ходил, но судя по виду, совсем не в состоянии был думать.

Через несколько мгновений я пришёл в себя, вскочил с табуретки, дёрнул Тима за руку, усаживая, и подтолкнул ещё одну, сложив туда обе его ноги. Сам я опустился на колени перед его ступнями и мрачно осмотрел их. Даже мне, не медику в восьмом поколении, было ясно – ранки были неглубокими, но сильно кровоточили, как всегда бывает с порезами на ступнях. Проблема, однако, была не в этом – в ранках белели множество крошечных осколков, которые нужно было вытащить. Если бы я ещё знал, как!

Первой и единственной мыслью пришедшей ко мне в голову была ванная и проточная вода. Не раздумывая долго, я подхватил Тима на руки и потащил в ванную. Братец, конечно, не отличается богатырским телосложением, прямо сказать – он несколько дистрофично худ, но всё же и я не силач, да и старше его всего на три года, поэтому я, стараясь отвлечься от собственной ноши, спросил, пыхтя:

- На кой ляд тебе кружка-то эта понадобилась? Что, другой не было?

Я не ожидал ответа, но брат пробормотал мне в ухо:

- Это была моя кружка, а ты из неё пил, я тоже хотел, чтобы как ты… - брат затих, но что он имел в виду, я так и не понял.

Когда я сгрузил Тима на дно ванны, он был без сознания. Я удивлённо похлопал его по щекам и включил воду. Брат открыл глаза, затянутые мутной поволокой, и улыбнулся.

- Можно и в ванне, - невнятно пробормотал он, хватая меня за ладонь. Он поднял глаза, показавшиеся мне вдруг совершенно нормальными, и вцепился в мою руку уже обеими руками.

«Да что за херня происходит?! Как будто накурился…» - мысль мелькнула в моей голове, оставив если не уверенность, то хотя бы точный план действий.

Я схватил Тима за шиворот свободной рукой и сунул его голову под холодную воду. Брат взвыл и начал вырываться. Освободившейся второй рукой я сжал его запястья, не давая освободиться. Тим вырывался как обречённый зверь, но моя позиция была выгодней, и я всё же удержал его под холодным душем.

Брат вскоре перестал вырываться и обмяк. Я вытащил его из-под воды и, больно зацепив волосы на макушке, потянул вниз. Глаза были нормальными, хоть и красными и злыми.

- Прошло? – спокойно спросил я его, он продолжал молча и зло смотреть на меня. Я не отводил взгляда и не менял тему, терпеливо дожидаясь реакции. Тим наконец кивнул и опустил глаза. Я отпустил его волосы и сменил температуру воды с ледяной на тёплую – ноги всё ещё нужно было промыть.

- Я весь мокрый из-за тебя, ты, идиот, - сморщился Тим, брезгливо отлепляя от ноги вымокшие штаны. Те, только он отпустил руку, с противным чмоканьем прилипли обратно.

- Ты курил что-то? – ещё с детства я запомнил – если разговаривать с братом спокойно, можно добиться гораздо большего, чем если просто наорать. Важно было только оставаться серьёзным и не менять темы.

- Нет, - отрезал Тим. – Просто не выспался.

- Врёшь, - спокойно заметил я, засовываю одну ногу брата под тёплую воду. Вода у слива приобрела розоватый оттенок. Я осторожно провёл ладонью по стопе брата, он едва заметно вздрогнул и негромко зашипел. – Терпи, казак, а то мамой будешь, - неуклюже пошутил я, как-то забыв о намерении оставаться серьёзным.

Тим только тряхнул головой и опустил её ниже, но ничего не сказал. Он молчал до самого конца процедуры промывания, лишь изредка шипя сквозь зубы ругательства. Я благоразумно делал вид, что не слышу их, благо чересчур заковыристыми и изобретательными они всё равно не были – обычный набор семнадцатилетнего парня.

Немного поразмыслив, я кое-как обмотал ступни брата бинтом, решив, что в таком виде он уж точно никуда не соберётся этой ночью, и остался полностью удовлетворён выполненным братским долгом.

Свой порез я промыл вместе с ногами Тима, так что кровь там почти остановилась, нужно было только заклеить всё пластырем.

- Давай я, - когда брат появился в дверном проёме, я и не заметил, хотя в его нынешнем состоянии ходить бесшумно было бы проблематично. Тим уже успел не только переодеться, сменив мокрые штаны на джинсы и футболку, но и полностью изменить собственное настроение. Сейчас он выглядел виноватым, невыспавшимся, немного страдающим, но уж точно не злым.

- Давай, - я поразмыслил пару секунд и протянул ему только что отрезанный кусочек пластыря. Тим тут же придвинул табуретку и уселся на неё. Осторожно взял липкий кусочек и схватил мою ногу, притягивая её ближе к глазам.

- Так всё же что ты курил сегодня с утра? – я разглядывал его макушку, сосредоточенно склонившуюся над моей лодыжкой.

- Ничего я не курил, - макушка опустилась ниже – врёт, знает, что врёт, и знает, что я это знаю, поэтому и пытается скрыть внезапный стыд.

- А ночью куда ходил?

- Ты идиот или притворяешься так талантливо?! Сказал же – гулять! – брат со злостью хлопнул по пластырю, фиксируя его на коже, и начал зло и как-то остервенело разглаживать складки.

- А не боишься, что я родителям расскажу? – это удар ниже пояса, я знаю, - если отец узнает, Тима запрут дома, в его собственной комнате, на неопределённый срок, и гулять он будет ходить только под моим контролем.

- Да рассказывай ты кому хочешь! – Тим резко поднялся, зло сверкнул глазами в мою сторону и, пнув напоследок табуретку и зашипев от боли в ступнях, про которые, кажется, успел уже забыть, громко топая, с максимально возможной скоростью умчался в свою комнату.

Я задумчиво посмотрел ему вслед и машинально дотронулся до пластыря, странно тёплого, согретого пальцами брата. Или моей собственной кожей.

Глава 2

Глава 2.

Я и Тим не были родными братьями. Нас даже сводными-то трудно было назвать. Я – первый ребёнок, приёмный. Чёрт его знает, кем были мои родители, почему я остался в роддоме – я никогда действительно не хотел этого знать. Конечно, часто спрашивал тех, кого привык называть мамой и папой, не знают ли они моих настоящих родителей, не искали ли их когда-нибудь, но не особо огорчался, слыша каждый раз лаконичное «нет». Я вскоре понял, что им не слишком приятно говорить об этом, хотя, с моей точки зрения, они не сделали ничего плохого. Они никогда не врали мне, честно рассказав как-то, почему у светловолосой и светлоглазой четы внезапно появился вот такой, как я, смуглый, черноволосый, хоть и неожиданно сероглазый ребёнок. Я всегда был благодарен им за это. Лучше уж узнать правду сразу, от тех, кто и должен мне её рассказать, чем полжизни прожить в неведении и узнать случайно, найдя ли, как в дурацких фильмах, справки об усыновлении, или «исключительно по секрету» от завистников.

Я часто слышал от суеверных старушек, что у людей, усыновивших ребёнка, потом появляется такой долгожданный настоящий, свой. Я счёл бы это лишь выдумкой, если бы в нашей семье было как-то иначе. Но едва мне исполнилось три, как вокруг мамы внезапно начали строить почти осязаемые барьеры – её оберегали от потрясений, трудов, забот...мы даже переехали куда-то чуть ли не в Сибирь, только чтобы увезти её из этого «ужасного своей экологией» города. Мама вначале смеялась, говорила, что мы паникёры, что чувствует себя замечательно и может работать ещё очень долго. А потом, ближе к концу, начала порядочно раздражаться этой нашей бесконечной неуёмной заботе о ней.

Её беременность действительно протекала легко – ни присущего, кажется, всем беременным токсикоза, ни перемены внешности, ни прочих, по счастью, мало известных мне проблем. У неё даже характер почти не поменялся. Только аппетит – она внезапно пристрастилась к жареному, солёному, жирному, превратившись из убеждённой вегетарианки в страстную мясолюбку. Папа тогда смеялся и говорил, что вот она родит и проклянёт себя за эту слабость.

Тим родился, когда в окна хлестала мрачная по-осеннему дождливая и уже по-зимнему холодная ноябрьская ночь. Он сам, по правде говоря, тот ещё нарцисс, часто говорил, что это она оставила ему в наследство внешность – льдисто-голубые глаза, прочно ассоциирующиеся почему-то с глазами Кая, светлые волосы, отливающие снежной белизной, и такая же белая кожа. Я не шучу, он именно так всё и говорил. Вдохновенно закатывал глаза, наматывал на палец прядь и вещал. Уверен, его голубые дружки были в восторге.

Как бы то ни было, но любил я его по-настоящему, как родного. Я ревновал, наверное, когда он только родился, может, ещё какое-то время после этого, но моя память почему-то вообще этого не сохранила, и я могу лишь догадываться об этом. Я даже не знаю сейчас, как сложилась бы моя жизнь без упрямого, часто взбалмошного, но эмоционального и живого брата. Ни я, ни родители никогда не отличались особой эмоциональностью, но Тим всегда мог порадоваться, позлиться за троих, он всегда внезапно и совершенно для меня непредсказуемо вспыливал и так же быстро затухал. Он не умел просить прощения, но если хотел извиниться, то все сразу это понимали и добродушно позволяли ему всё.

И, наверное, я виноват, что он вырос несколько…ладно, очень самовлюблённым и эгоистичным, правы были родители – выпрошенные им шоколадки сказались не на его фигуре, а на характере. Он привык получать всё, что ни попросит, а я привык всё это ему давать. Три года, кажется, – разве это много? Но для детей три года – это непреодолеваемая пропасть. Что может и что понимает ещё ребёнок в свои двенадцать? В то время как в пятнадцать я мог и понимал уже всё, у меня уже даже были свои, заработанные, деньги. Которые я так страстно любил тратить на мелкие сюрпризы своему младшему братишке.

А ещё, когда ему было десять или около того, я жалел, что он не девчонка, не сестра. Я представлял, как она бы приводила своих парней к нам в дом, знакомила их со мной, а я с высоты своего возраста авторитетно заявлял бы, подходит ей её новый ухажер или нет. «Разговаривать о девчонках – это как-то глупо, - думал я. – О них я могу поговорить и с друзьями… А вот если бы я мог объяснить сестре, почему именно этот парень – ублюдок, это было бы, конечно, интереснее».

И только когда Тиму стукнуло пятнадцать, я понял, каким идиотом я был. Только увидев брата, прижатого к стенке каким-то амбалом, чем он, впрочем, был крайне доволен, я понял, что возможность обсудить с братом мою новую девушку не так уж плоха, как я думал.

Дальше пошли какие-то совершенно невозможные два месяца. Тим пропадал в клубах, откуда мне частенько звонили наши теперь уже общие знакомые и просили забрать его, пока не стало слишком поздно. Родители не знали, кажется, ни о чём, я старательно оберегал брата, представляя, что сделает отец, если узнает всё то, что знаю я. Я надеялся выкрутиться сам, справиться с ним, может, я сделал только хуже. Но я склонен верить, что запертый на семь замков Тим сделал бы что-нибудь такое, о чём потом жалел бы и он сам, и я, и родители.

* * *

Будь у нас часы с боем, они пробили бы два, а так мне просто пришлось констатировать этот факт. Два ночи, а Тима ещё нет, хотя мы договаривались до часу. Да, раньше половины второго я его и не ждал, но он мог хотя бы позвонить.

Словно в ответ на мои мысли, телефон в моей руке завибрировал и разразился почему-то показавшейся мне непотребной в разгар ночи мелодией. Мельком глянув на экран, я с удовлетворением узнал номер брата.

- Алло, - устало сказал я в трубку.

- Никита?! – внезапно заорали из неё. Я дёрнулся и удивлённо посмотрел на телефон, поднеся его к глазам. – Ник?! – продолжали орать оттуда. Я понял, что человек просто пытается перекричать музыку. И самое забавное – моим братом этот человек точно не был.

- Да, - ответил я спокойно, стараясь убедить себя не волноваться заранее.

- Что?!

- Да, Никита, - заорал я в ответ. Шум в трубке внезапно стих.

- Ты чего орёшь, идиот? – спокойно спросили меня оттуда. Я вздохнул и покачал головой, чего мой собеседник, конечно, видеть не мог.

- Кто это? – спросил я.

- Я Леон, милый, я знаю Тима. Мы с ним как-то… - голос, судя по интонациям, кажется, собрался поведать мне какую-то интересную и, без сомнений, весьма и весьма подробную историю про моего брата. Я, однако, подумал, что не хочу её знать.

- С Тимуром что-то случилось? – холодно перебил я его.

- А ты и правда зануда, - хмыкнул Леон. – Но знаешь, он показывал мне твою фотографию, может, мы встретимся как-нибудь? Если ты также хорош, как твой брат…

Я закатил глаза и не меняя интонации пробормотал:
- Я лучше, поэтому ты – мимо. Что там с Тимом?

- А с чего ты взял, что с ним что-то случилось, дорогуша? Может, я звоню просто поболтать с тобой.

- Тогда – хорошей ночи! – я уже собрался повесить трубку, но Леон меня остановил.

- Э-ей, подожди, я шучу, что ж ты нервный-то такой? Тим в «Миракле», и, поверь, тебе стоит забрать его оттуда сейчас. Потому что потом тебе, может быть, некого будет забирать.

* * *

Такси приехало через десять минут. Где находится пресловутый «Миракл», я не знал, поэтому просто сказал таксисту имя клуба. Он окинул меня брезгливым взглядом, но промолчал, чем, впрочем, сделал себе только лучше – я был не в том настроении, чтобы что-то доказывать мирным и адекватным путём.

«Да твою мать, когда ж это закончится? – думал я дорогой, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. – Такими темпами к двадцати пяти годам я стану параноиком и мне везде будут казаться неведомые типы, которые прямо таки мечтают убить, изнасиловать, а зная Тима, вполне вероятно, что просто трахнуть моего брата. И ведь понимает, маленький уродец, что я всё равно приеду и вытащу. Потому что всегда приезжал. И буду. И…чёрт, да я сам не меньший идиот!»

Дорога заняла минут десять, но место, где мы оказались, было мне незнакомо. Вдохнув, напоследок, побольше воздуха в грудь, я толкнул дверь. Из клуба мне сразу по ушам шарахнула музыка, – какая-то дикая помесь попсы восьмидесятых и транса – а по носу – смесь запахов пота, табачного дыма, перегара, выпивки и той сладковато-травяной пряности, которой часто пах Тим.

Я в нерешительности застыл на пороге – где искать брата я не знал, обычно меня встречали уже с ним под руки, а сегодня мне, видимо, придётся найти его в этом содоме самому. Меня внезапно тронули за плечо, и я дёрнулся от неожиданности.

- Да тебе и правда следует полечить нервы, дорогуша, - парень справа от меня больше всего напоминал…гея. Цветастая рубашка в дикий рисунок, ярко-оранжевые штаны и типично-неописуемое выражение лица. – У, да ты в жизни ещё симпатичнее, чем на той фотографии! Точно не хочешь прийти в гости завтра?

- Леон, - сказал я больше себе, успокаиваясь, чем констатируя факт.

- Да, сладкий котик, это я, - он упёрся одной рукой в бедро, а вторую торжествующе вытянул вверх. – Не правда ли я хорош? Ты передумал, ведь да, скажи мне, что ты передумал, милашка.

- Где Тимур, - уже почти жалобно спросил я, желая поскорее выбраться отсюда.

- У-у-у, милый, не плачь, - состроив жалостливое лицо, протянул он. – Я отведу тебя к твоему младшему братишке, только если ты меня поцелуешь, ну? – он вытянул губы вперёд, сложив их куриной попкой, а я катастрофически не знал, что мне делать. Целовать этого разряженного павлина мне не хотелось совершенно, но если он не шутит, то выход у меня лишь один. Я старался не думать, что, будь на месте Леона кто-то более вменяемый, я бы, пожалуй, не стал размышлять так долго.

- Леон, не будь идиотом, - голос, раздавшийся за моей спиной звучал низко, даже в чём-то грубо, но от одного его звука Леон принял человеческий вид и на мгновение рассерженно сморщил нос. – Ему нет до тебя дела, он вообще не по нашей части.

Я обернулся. Парень позади меня был одет в обычные джинсы и такую же, как у меня, футболку, из чего я сделал вывод, что с ним можно иметь дело. Он не разрушил моих надежд, чуть склонив голову в знак приветствия и кивком приказав мне идти за ним. Я послушно последовал за ним на другой конец танцпола. Там он свернул в узкий коридор и остановился у неприметной двери.

- Личные апартаменты братьев Андерсов, твой брат там, - доложил он тоном церемониймейстера и ушёл, оставив меня, по правде говоря, в не меньшей растерянности, чем до этого.

«Что за братья Андерсы? Почему у них есть личные апартаменты в этом клубе? И что Тим там делает? Хотя это и так понятно, что это я, в самом деле…»

Я толкнул дверь и заглянул. В комнате было темно и ничего не видно, я только хотел приоткрыть дверь чуть пошире, когда она сама распахнулась, и передо мной возник высокий худощавый человек с красивым, несколько надменным лицом.

- Ты ещё кто? – он окинул меня презрительным взглядом, я и правда, наверняка, выглядел жалко – подглядывающий в щёлку извращенец. Извращенцем мне быть не нравилось, поэтому я выпрямился и поднял голову, заглядывая незнакомцу в глаза.

- Мне сказали Тимур здесь.

Взгляд человека сменился с презрительного на любопытный и, кажется, чуть раздосадованный.

- Хочешь сказать, эта маленькая шлюшка твоя? – спросил он меня раздражённо. Я рассеянно кивнул, раздумывая над характеристикой брата.

- Что за город, за чью задницу не возьмёшься, как тут же выясняется, что она уже кому-то принадлежит, - пробормотал он себе под нос, воздев глаза к потолку, тут же развернулся и проорал вглубь комнаты. – Роже, оставь его, за ним пришёл его хозяин, - он отошёл в сторону и пропустил меня вглубь, я чуть неуверенно шагнул внутрь, попутно оглядываясь вокруг.

Кровать стояла в дальнем углу, а на кровати в неясном свете нескольких тусклых красных ламп виднелись два нечётких силуэта. Точнее, на кровати был только один, он стоял на коленях, кажется, опустив голову, а второй, высокий и стройный, стоял рядом, держа за плечо того, что на кровати.

Я сделал шаг к ним, потом ещё один, потом ещё, и сам не понял, как оказался рядом с кроватью. Высокий силуэт оказался точной копией того, что встретил меня у двери. А вторым был Тим. Я позвал его по имени, он поднял голову и пару секунд вглядывался в меня. Я старался не замечать, что он был в одних и без того уже расстёгнутых джинсах, которые держались на бёдрах только чудом

- Ник, - сказал он наконец, улыбаясь рассеянной улыбкой. – Иди сюда, - он протянул ко мне руку, и я послушно взялся за неё. Невольно я сделал ещё шаг и оказался на постели в той же позе, что и брат. Он медленно отвёл со лба чёлку, и я увидел его глаза – даже в таком тусклом освещении было понятно, что они не голубые, а почти чёрные – от расширившихся зрачков.

- Наркотики? - спросил я, неверяще, мой взгляд метался по его лицу, я не мог остановиться и поверить, что сам, – сам! – допустил это.

- Нет, - прошептал Тим, - лучше. – Он приблизил своё лицо к моему, и я увидел лихорадочно-красные щёки, ярко-алые, исцелованные губы, блядское выражение пьяных, прищуренных глаз, влажные встрёпанные волосы и блестящее от пота тело. – Секс, - прошептал он мне на ухо, и что-то мокрое скользнуло мне по шее, рисуя линию вплоть до ключицы.

Я вздрогнул и схватил его за плечи, отстраняя, заставляя посмотреть на меня. И тут же понял, какую ошибку совершил. По губам Тима скользнула едва заметная торжествующая улыбка, которую он тут же дал мне попробовать на вкус. Она была солёная, с привкусом уже порядком надоевшей мне пряной сладости. Я не сразу понял, что не просто чувствую, как мой брат целует меня, а сам целую его в ответ.

- Ну вот, - прошептал Тим, отрываясь от моих губ, - а говорил натурал. Даже уговаривать не пришлось. Любишь меня, да?

Я замотал головой. Я если Тима и любил, то исключительно братской любовью, а она как-то не предполагает таких поцелуев. Да и соображал я уже плохо – в комнате было душно, жарко. Я, во всяком случае, надеялся, что именно из-за этого. Хотя сам я уже скользнул руками по талии брата, притягивая его ближе.

- Да, - шёпотом не согласился Тим и провёл горячим шершавым языком мне по губам. Я из последних остатков рассудка попытался отстраниться, но Тимур нахмурился и укусил меня за плечо. – Уже поздно, - хмыкнул он мне в шею, и я непроизвольно откинул голову назад. Он тёплым дыханием уткнулся мне в ухо и осторожно лизнул мочку. Я вздрогнул – Тим как будто знал, мои самые слабые места, и не стеснялся этим пользоваться.

Пальцы Тимура – не брата, нет, это дьявольское создание не могло быть моим братом – пощекотали мой живот, заставив его втянуться, а меня вздохнуть прерывисто, и мягко потянули пояс джинсов на себя, вынимая пуговицу из петли.
Тим, казалось, весь сосредоточился на этом простом процессе – не двигался, почти не дышал, только медленно шевелил пальцами. Я мог бы отстраниться, он почти не цеплялся за меня, но я только облизнул губы, зажмурился и, потянув его брюки чуть вниз, положил руку ему на поясницу, погладив большим пальцем копчик и скользнув чуть ниже, едва ли на полсантиметра, но нам обоим, кажется, было достаточно уже и этого.

Тимур замер окончательно, как будто мой едва ощутимый жест застопорил его, и второй рукой я приподнял его голову за подбородок, посмотрел в лихорадочно бегающие, недоверчивые, чуть испуганные глаза и теперь уже сам прикоснулся к губам. Он вцепился обеими руками в мои плечи и внезапно задрожал.

«Да ты до этого момента и сам не верил, что получится, малолетний идиот», - внезапно с болезненной нежностью понял я. Он вдруг стал несмел, мягок и почти испуганно податлив. Я не смог бы себе признаться в тот момент, но прежний, уверенный и развратный Тимур сейчас был бы мне более удобен. Хотя бы потому что испуганным и несмелым должен был бы быть я, но, видимо, роль старшего, взрослого и уверенного в себе брата мне придётся играть до конца.

Я осторожно опустил его на кровать, и он потянул меня следом, руками и ногами обвиваясь вокруг меня, вплавляясь разгорячённой кожей и вливаясь в уши мягкими стонами:
- Ники, - шептал он между поцелуями. – Ники-Ники-Ники, - лихорадочно, по-детски, едва различимо, вряд ли сам это осознавая, но для меня, моего тела и моего сознания на тот момент это было лучшим афродизиаком. И я думал не о том, что в последний раз он так звал меня только в нашем ещё общем детстве. Во мне не возникло ни единой мысли о том, что это неправильно, – ведь это память о тех детях, которыми мы были, о тех светлых и невинных существах, чьи свет и невинность мы сейчас раскатывали по светлому шёлку простыней.

Перед моими глазами мешались образы настоящего – разметавшиеся по постели волосы, чуткое гибкое тело, то открывающиеся, то вновь закрывающиеся-зажмуривающиеся глаза, - и прошлого – наполовину отброшенное одеяло и сонный, немного хриплый смех, тонкая рука с мелкими капельками, высовывающаяся из ванной и выхватающая из моих рук забытое полотенце и наконец сердитая макушка и тёплые пальцы, разглаживающие пластырь на моей ноге.

- Ники, - прошептал вдруг Тим, широко открывая глаза и упираясь ладошкой мне в грудь. – Я… - он вновь зажмурился, сглотнул и судорожно выдохнул. Я с нетерпением и страхом ждал продолжения – я понимал что, что бы он ни сказал, я повинуюсь, любое его решение заставит меня одинаково и жалеть, и радоваться ему. Сейчас я как никогда был в его власти. И вряд ли он осознавал это так отчётливо, как я.

В тишине этой едва освещённой комнаты звонок моего телефона был более неуместен, чем в театральной паузе «Ревизора». Он был чересчур жизнерадостен, громок и правилен, он полностью противоречил ситуации. Я сел на кровати, вынул телефон из кармана и, закрыв глаза, нажал кнопку. Моя рука всё ещё лежала на тёплой щиколотке Тима, а сам я боялся перевести на него взгляд.

- Где вы? – голос отца был безапелляционно твёрд и сердит.

- Мы… Я… Мы с Тимом решили выбраться в клуб, - нога под моей рукой дёрнулась и коротким рывком исчезла, под моими пальцами оказались неожиданно холодные простыни.

- Сейчас же домой, - отец никогда не был многословен, но сейчас он превзошёл самого себя, кажется, дома нас ожидал далёкий от тёплого приём.

Я набрал побольше воздуха в грудь и осторожно повернул голову. Тим лежал на животе, уткнувшись лицом в простыни и прижав руки к ушам. Тусклый красноватый свет оставлял в сумраке одну половину его тела, и мне казалось, что я теперь не смогу вновь собрать воедино этих двух людей: моего брата – насмешливого выскочку с внезапными порывами нежности – и этого нового человека, который смог всего за полчаса поставить всю мою жизнь, все мои мысли и идеалы с ног на голову. И я не знал, кого из них двоих я предпочёл бы видеть в будущем.

- Тимми, - позвал я его негромко, положив руку на спину. Он перестал дышать и весь словно остановился в нерешительности, – тянуться или отпрянуть – ожидая моих слов. Мы поменялись ролями всего за пару минут, но я, в отличие от него, осознавал это и знал, какой выбор я сделаю, знал ещё не коснувшись его, и уже почти презирал и благословлял себя за него. – Тимми, нам нужно домой.

Он оторвал одну руку от уха и хлопнул ей по матрасу, я взял его за эту ладонь и потянул на себя. Он подчинился, садясь на кровати, не поднимая головы и пряча глаза за длинной чёлкой. Я не стал настаивать, только свесился вниз, поднял с пола его и свою футболки и бросил одну ему. На грани сознания я отметил, что хозяев апартаментов, братьев Андерсов, здесь давно уже нет, а футболку я снял как раз после их ухода, который до этого момента оставался мною неосознанным.

Краем глаза я заметил, что Тимур оделся и теперь неподвижно сидел на кровати. Я поднялся и, вновь взяв его за руку, заставил встать на ноги. Тим был похож на куклу – безвольный, безэмоциональный и совершенно безжизненный. Я подтолкнул его к двери, сам шагая следом за ним. Несколько раз мне хотелось что-нибудь сказать ему, извиниться или, может, наоборот поблагодарить, но я каждый раз останавливал сам себя, не позволяя даже раскрыть рта. В полном молчании мы дошли до выхода и также молча сели в такси.

За полчаса я так и не увидел глаз Тимура, не почувствовал его вздоха и не уловил ни одного лишнего движения – он только шёл, только садился и только ехал. И я пытался убедить себя, что он просто боится выволочки отца. Но убедил только в том, что я полный идиот.

@темы: авторское, нашёптанное