[Shenini]

Название: И наполню собой пустоту..
Персонажи: Олли Тукиайнен, Марко Сааресто
Рейтинг: G
Жанр: gen, drama.
Размер: мини, ~ 1770 слов.
Дисклеймер: чур-чур-чур
Саммари: Но что-то его держало. Может быть, трое детей, а может быть, директор школы. ©
От автора: Писалось на, кажется, НГ-2016 восхитительной  Oliver Grace.
Отдельное спасибо обожекакойутебясейчасник  мария антуанетта в кедах за одну фразу, от которой никто из нас уже не сбежит.

Олли всегда ощущал чувство неполноты, чувство неокончательности, пустоты. С самого детства, как только начал осознавать сам себя. Родители считали его капризным ребёнком, потому что он часто плакал и что-то требовал, но никогда не был доволен в итоге. Ему покупали шоколадку, новый конструктор, вон ту машинку с верхней полки, но едва купленный предмет попадал ему в руки, на лице Олли выражение предвкушения сменялось разочарованием.
Олли не делал этого специально – просто ему казалось, что шоколадка или конструктор заполнят эту пустоту внутри него, но каждый раз понимание, что это не так, приходило слишком скоро.
Вскоре родители перестали прислушиваться к его капризам, и Олли решил самостоятельно найти то, чего ему не хватало. Начать он решил с музыки.
Музыкальная школа – класс скрипки. Лучший ученик класса. Лауреат множества премий, в том числе и пары международных.
И полное разочарование.
В шестнадцать лет Олли поменял скрипку на бессмертную модную гитару и помимо известности в узком кругу приобрёл ещё и популярность в школе. Его начали звать на вечеринки, посиделки вечером во дворе, походы, гулянки. На удивление с ним, невысоким тощим молчуном, хотели встречаться девушки. Некоторые даже устраивали ему сцены ревности, и Олли соврал бы, если бы сказал, что он был этим недоволен. Ему нравилось, на самом деле нравилось, он даже начал встречаться с одной из девушек – милой смешливой блондинкой со странным, не финским именем Мэрит. Она не устраивала ему скандалов и сцен, смеялась над его шутками и заворожённо смотрела на то, как он играет. Ради неё Олли хотелось играть всё лучше и лучше, и он тренировался каждый день, чтобы удивить её новыми переборами, мелодиями, песнями. Он даже написал несколько, положа руку на сердце, не очень хороших, но Мэрит понравились, а для Олли это было именно тем, чего он добивался.
Но всё было не то. Не то. Не то. Не то. Пустота никуда не исчезала, наоборот, как будто сильнее билась в нём с каждым годом.
К двадцати одному году Олли понял, что этой известности среди однокурсников и их знакомых – в общей сложности тридцати человек – ему мало. Ему хотелось, чтобы его узнавали на улицах, чтобы незнакомые люди здоровались, улыбались ему, желали хорошего дня. Именно так он видел славу. Кроме, конечно, огромных до отказа заполненных стадионов, хлопающих в такт ритму, который он играет, и мурашек по коже от воплей толпы, встречающей его появление на сцене.
Группа создалась как-то сама собой, и это придало Олли сил, ему казалось, что это знак. Знак, что он вот-вот получит то, чего ему не хватает, заполнит эту пустоту. У них сложился великолепный состав – талантливый барабанщик, опытный клавишник, немного несуразный, но быстро учащийся второй гитарист и странный, но отдающий группе всего себя басист. Однако восхищение Олли вызывал именно их солист, Марко, после Мэрит ещё один важный человек со странным именем в жизни Олли. Казалось, он – именно то, что вытягивало группу, придавало ей неповторимость и обаяние. Марко и сам был обаятельным - вне сцены у него оказалась тёплая тихая улыбка и мягкий негромкий голос, но стоило начать концерт, как в глазах солиста зажигался сумасшедший и даже немного пугающий огонь, и от него словно плескало волной сильной, почти сексуальной энергетики. Олли был уверен - если бы эта волна была направлена на кого-то лично, она бы просто смыла всё, вместе с разумом и остатками самообладания. Это восхищало Олли, и он был бесконечно счастлив, что однажды они нашли Марко и он согласился петь с ними. В то же время ему было интересно, каково это – быть сметённым этой волной, но в то же время было страшно одним махом лишиться разума и самообладания.
Известность действительно пришла довольно скоро. Пусть не такая яркая и всеобъемлющая, как мечталось, но Олли это даже нравилось. Даже при том, что у них было, ему хотелось больше приватности и меньше незнакомых людей в дни между концертами, поэтому ему даже немного страшно было думать, как живётся тем, кого в лицо знает пятьдесят процентов человеческой популяции. Олли чувствовал радость и удовлетворение от сбывшейся мечты.
А ещё все ту же пустоту внутри, пустое незаполненное пространство. И это полностью обескуражило его – он был уверен, что пришёл в этот мир ради этого. Ради света софитов, переборов гитары, криков толпы, восхищённых взглядов фанатов и голоса Марко. Но оказалось, что всё это не для него, всё это не то. Он даже едва не бросил всё и не ушёл из группы, но что-то удержало его. Каждый раз, возвращаясь из студии или заходя домой, он чувствовал себя немного полнее, немного менее пустым. Это чувство всегда проходило быстро, слишком быстро, но ради него Олли остался.
Однажды ему надоело возвращаться в пустой дом. Он понял, что со всеми записями и гастролями совершенно забросил Мэрит, что они виделись уже далеко не каждый день, а большую часть их свиданий он был совершенно измотан и без сил.
Когда он пришёл к ней и сказал, что им нужно поговорить, Мэрит нахмурила брови, закусила губу и опустила взгляд.
Олли предложил ей выйти за него, сказал, что понял, что без неё ему плохо, что хочет, чтобы она переехала к нему, видеть её каждый день и уделять ей намного больше времени, чем сейчас.
Девушка очаровательно округлила глаза и рот и произнесла тихое удивлённое «О!» Кажется, это было не тем, чего она ждала, но она пообещала подумать.
Через неделю она согласилась и переехала к нему, а ещё через полгода они поженились. На свадьбу была приглашена вся группа: они впервые в своей жизни сыграли вальс, переделав под него одну из своих песен, Марко улыбался своей тихой неконцертной улыбкой со сцены и словно сам светился. Мэрит сияла счастьем, свежестью и любовью ко всему миру, в которой маяком пульсировала любовь к Олли и только к нему.
Сам Олли был счастлив в этот момент. Стоя на сцене рядом со всеми и чувствуя на спине и плечах ладони других членов группы, он смотрел на свою теперь уже жену, и ему казалось, что пустота внутри уходит под напором этой окружавшей его со всех сторон любви.
Проснувшись утром, Олли сжал покрепче в объятиях ещё спящую Мэрит, вдохнул запах её волос и понял, что заполнявшее его вчера чувство исчезло, оставив в нем привычную пустоту.
От обиды хотелось плакать, но он не мог себе этого позволить. Теперь у него была жена, и она была достойна того, чтобы о ней заботились.
Спустя два года и ещё один альбом Олли узнал, что скоро станет отцом, и даже обрадовался. С появлением общего ребёнка их с Мэрит жизнь непременно должна была измениться, стать более полной, приобрести смысл. Олли любил детей и теперь был совершенно уверен - это то, чего ему не хватало, то, ради чего он появился на свет.
Ребёнок действительно занял большую часть его жизни и души, а ещё огромное количество времени. Настолько огромное, что Олли, хоть и чувствовал, что пустота никуда не исчезла, просто не мог о ней думать, просто не оставалось на это сил. Поэтому едва первый ребёнок подрос, Олли уговорил жену на второго.
Но это было уже совсем не то. Ребёнок, на этот раз девочка, по-прежнему кричал и требовал времени и внимания, но тоска, вытесненная на два с половиной года на второй план, вернулась с новой силой. Теперь Олли не радовали ни группа, ни жена, ни даже дети. По правде говоря, его все это начало даже раздражать. Бесконечные гастроли, жаждущие его внимания сын, дочь и Мэрит – чем больше он в этом жил, тем невыносимее ему становилось.
Проснувшись однажды утром на диване в собственном доме, Олли понял, что его брак, кажется, стремится к завершению. Подумав над своими ощущениями по этому поводу, он решил, что не хочет, чтобы то, что длилось столько лет, во что и он, и Мэрит вложили так много сил, вот так просто закончилось. Поэтому он встал, зашёл в спальню и, разбудив жену, предложил ей купить дом, переехать и начать все заново, вчетвером.
Мэрит знакомо округлила глаза и, рассмеявшись, сказала, что второй раз она ждёт расставания и второй раз Олли удивляет её.
Спустя неделю они вдвоём осматривали их новый дом, в котором пока были пустые бетонные стены и голый пол. Мэрит решила вместе с детьми уехать к родителям в пригород на месяц, пока Олли записывает альбом, все равно почти круглосуточно пропадая в студии. За это время в их доме должны были сделать ремонт, поставить мебель и сделать его хоть немного пригодным для жизни. А пока в те редкие дни, когда Олли ночевал дома, он спал на матрасе, брошенном на пол в уже готовой кухне.
Почему в тот день он позвал Марко к себе, Олли так и не смог вспомнить. Этот момент словно стёрся из его памяти. Они не были хорошими друзьями, если, честно говоря, вообще дружили, скорее, просто привыкли друг к другу, притерлись, как притираются со временем друг к другу вещи. Они чувствовали себя комфортно вместе, в одной группе, но идея пригласить друг друга в гости никогда даже не приходила им в головы. Поэтому когда после репетиции Марко немного растерянно сказал, что, видимо, сегодня останется спать здесь, потому что в его доме травят тараканов, прозвучавшее от Олли приглашение переночевать у него, удивило обоих.
И сейчас Олли стоял в прихожей, пропуская вперёд внимательно и с интересом разглядывающего всё вокруг Марко.
- У тебя тут хорошо, - улыбнулся тот наконец.
- Да, будет, - немного неловко фыркнул Олли. По правде говоря, он не представлял, о чем говорить.
- Нет, уже сейчас хорошо, просторно. Только немного грязно.
- Пойдем на кухню, - наконец сказал Олли после пары секунд неловкого молчания. - Там уже всё готово и почище.
Пока Олли ставил чайник, Марко осмотрел кухню и сел на матрас – больше пока никакой мебели не было.
- Я сейчас принесу тебе, где спать, у меня раскладушка есть, мне просто на матрасе больше нравится, - словно оправдываясь произнёс Олли. Ему было немного неловко за обстановку.
- Без проблем, - улыбнулся Марко, - я привык спать на раскладушке.
В следующий час они пили чай, немного поговорили о новом альбоме и много – о жизни.
- Извини, - Марко поднялся, - а где туалет? Не на улице, я надеюсь.
- Нет, не бойся, - рассмеялся Олли. - Из коридора направо первая дверь.
Пока Марко не было, Олли взял стоящую тут же гитару и начал наугад перебирать струны. Он часто так делал, надеясь услышать ту самую мелодию или хотя бы аккорд, из которого потом может вырасти песня.
Подняв голову от гитары, он увидел, что Марко стоит в коридоре и смотрит на лампочку, свисавшую с потолка на одном простом проводе, а потом раскачивает её из стороны в сторону, спрятав, чтобы не обжечься, ладонь в рукав толстовки, и что-то мурлычет себе под нос. Затем опустил голову, склонил её к правому плечу и улыбнулся. В груди Олли что-то вздрогнуло, лопнуло, и он внезапно понял, что пустота исчезла. Что вот оно – то, ради чего он, кажется, появился на свет. Для того чтобы сидеть в новом тёмном доме на кухне без мебели, смотреть на Марко, который напевает какую-то песню, и тихо аккомпанировать ему на гитаре.
- Кажется, я написал песню, - тихо произнёс Марко, и Олли выдохнул. Впервые в жизни он почувствовал себя законченным.