[negu]

Милая киса  Oliver Grace, я дальше, может, буду пороть чушь и банальщину и вообще я что-то не знаю, что говорить, но с Днём рождения.
Знаешь, им надо радоваться, пока не пришло время "о боже, я стала старше на год!". Вообще я как-то в детстве спросила у родителей почему вон тот дяденька поёт, что "День рождения - это грустный праздник". Ведь День рождения - это же подарки, конфеты, тортик (я уже тогда имел определённое сходство с Баттоном, да). На это родители ответили мне так, как часто отвечают родители, когда им трудно объяснить ребёнку что-то, - "подрастёшь - узнаешь" ответили они мне.
Так вот. Я думаю, тебе ещё рано понимать, почему он грустный, поэтому пусть будут подарки, конфеты и тортик. Главное, чтобы не тот. который мы последний раз у тебя ели дней пять и который я итоге сам и доел.
Ладно, я отвлёкся.
На этом месте я хотел перестать болтать о себе любимом. но вдруг выяснил, что не получится, потому что тогда не получится сказать спасибо за то, что поддерживаешь меня, чешешь за ухом, когда это особенно нужно, смеёшься над моими тупыми шутками и иногда даёшь мне по голове. Поэтому я пока не буду заканчивать болтать о себе и скажу тебе спасибо за всё это.
Потому что правда, спасибо тебе за то, что ты бываешь рядом именно тогда, когда это нужно.
И за то, что мне всегда есть, где пожить в Москве, сосед " src="static.diary.ru/picture/1177.gif">

Название: And no one knows your name
Бета она же даритель идей и цапатель за попу:  schizophrenic playgirl
Пейринг: Дженсон Баттон/Нико Хюлькенберг, Марк Уэббер/Себастьян Феттель намёками.
Жанр: AU, drama, fantasy, humor, pre-slash
Рейтинг: PG-13 за намёки и обоже плохие слова
Размер: миди (~ 17500 слов)
Дисклеймер: всё ложь, автор наркоман в завязке, у него постнаркотический шок. Не верите - придумайте другое объяснение этому бреду.
Предупреждения:
1. Автор не умеет писать АУ
2. Автор не умеет писать большие фики
3. Автор вообще хуявтор.

поехали

Голова болела нещадно. То ли выпивка вчера была палёная, то ли её было слишком много. Радовало только то, что, если Дженсон смог открыть глаза, видел потолок, чувствовал конечности и, кажется, ещё был жив, причина была одна, а не сразу обе.
Хотелось то ли пить, то ли есть, то ли просто умереть. Дженс пошарился по карманам, нашёл три серебряные монеты и ни одной золотой и выругался, потому что весь вчерашний гонорар он, видимо, оставил в одной из таверн города. В какой – это уже было не узнать. С кем пил, он не помнил, а то, что проснулся дома, не означало ровным счётом ничего – дома он просыпался всегда, независимо от количества и качества выпитого. Инстинкт.
При воспоминании о деньгах, желудок подвело, и он заурчал. Одновременно в голову Дженсону пришла мысль, что со вчерашнего утра он только пил, а поесть, видимо, так и не удосужился. А значит, сегодня опять нужно было идти искать заработок.
В таком крупном городе, как тот, где жил Дженсон, сделать это было нетрудно, но для этого требовалось как минимум оторвать тело от кровати и куда-то пойти. Тело определённо было против, а в голове немедленно застучал отвратительный залётный дятел.
Баттон ещё минут пять полежал, размышляя, что ему не нравится больше – больная голова или заклинание от похмелья. В конце концов, Дженс предпочел последнее, потому что к отвратительному состоянию прибавился ещё и голод. Поэтому маг зажмурился и речитативом пробормотал сквозь зубы формулу. Основная её проблема с использованием сего заклинания была в том, что оно сводило все симптомы, способные длиться не один день, в пару секунд.
Таким образом, в следующие полминуты Баттон почувствовал, как у него в голове взорвался пульсар размером с носорога, к горлу подкатил ком с Главную Площадь в диаметре, а в животе свершилась революция и место желудка заняли, кажется, почки. От такого букета ощущений Дженс отходил ещё минут десять, но зато потом смог встать с постели и дойти до двери без последствий.
Если уж день изначально был испорчен, Баттон решил не церемониться и заглянуть сразу в городской морг. Там платили сразу, много и без разговоров. В основном потому, что работа была всегда, маги в своём уме и без некрофильских наклонностей заглядывали к ним по очень большой нужде, а безумных любителей трупов там не особо жаловали. Поэтому дефицит работников был вечный и неистребимый.
Вот и сейчас в морге было тихо, пустынно и светло. В комнате управляющего по случаю тёплого летнего денька было нараспашку открыто окно, за которым задумчиво шелестели деревья, и было всё также тихо. Дженсу даже показалось, что он мог услышать шуршание песка в часах, стоявших на столе невысокого печального мужчины.
- Всё как обычно, ничего принципиально нового, - трагично рассказывал он чернильнице. - Вскроешь, посмотришь, запишешь и свободен. Если меня не будет, деньги оставлю знаешь где.
Баттон поморщился и кивнул. Терпеть он не мог это делать – вскрой, запиши. Неужели трудно годного прозектора найти? Нет, надо магов дёргать. Прозектор, мол, только на глаз может определить, а маг, видимо, по их понятиям, должен руками помахать и всё само собой прояснится.
Ворчал Баттон, впрочем, исключительно от плохого настроения и по привычке – найми морг прозектора, и половина городских магов резко лишилась бы заработка. А работа была хоть и достаточно неприятная – резать и колдовать над покойниками любили очень немногие – но несложная. Мёртвые не врали при ответе на вопрос, что у них болело при жизни, не путались в показаниях и не обнаруживали новые болячки. В основном, правда, потому, что они уже не разговаривали, а всех их проблемы выявлялись пятью пассами и тремя предложениями заклинания.

Дженсон вышел из старого одноэтажного здания спустя полтора часа, монеты приятно оттягивали карман, а желудок настойчиво намекал, что только пить он сегодня не согласен и что совсем не отказался бы от картошки с грибами, которой так замечательно пахло в этом переулочке.
С воодушевлением двинувшись на запах, Баттон почти миновал неприметный тёмный закуток, как вдруг его внимание неожиданно привлекло светлое пятно среди серых неприветливых стен. Сработали инстинкты боевого мага, привыкшего реагировать на всё странное, выделяющееся из привычной обстановки, и ноги сами остановились перед забившимся в закуток мальчишкой лет двенадцати, совершенно обычным на первый взгляд. Взлохмаченные светлые волосы, испуганный взгляд. Вот только местные беспризорники не носили белых шёлковых – это Дженс мог определить даже на глаз – рубах. Да, она была явно несвежей, штаны были измяты, ботинки заляпаны грязью, но широкие рукава и воротник-стойку никто не отменял. Значит, мальчишка либо где-то её украл, либо… Что либо, Баттон не знал, но решил, что самое время было это выяснить.
- Привет, - сказал он Дженсон, опираясь о выступ в стене. Парень вздрогнул и испуганно уставился на него огромными, вероятно, от страха, светлыми глазами.
- З-здравствуйте, - пробормотал мальчишка, вжимаясь в стену и делая едва заметный шаг в сторону от Баттона. Тот поспешно загородил ему дорогу рукой.
- Ты кто такой? Я тебя здесь не помню, - не то чтобы он знал кого-то из местной малолетней шайки, но припугнуть стоило. Этот, в любом случае, был не из них.
- М-меня зовут Нико, мистер, - парень чуть наклонил и тут же поднял голову, обозначая церемонный кивок. Дженсон заинтересованно хмыкнул.
- И что ты здесь забыл, Нико?
Мальчишка молчал, но смотреть стал, кажется, чуть наглее, напоминая уже не беззащитного пацана, а нагловатую местную шпану. Он либо быстро учился, либо и был местной шпаной, зачем-то притворившейся…аристократом? Баттон с изумлением уставился на парнишку.
«А ведь и правда, - вдруг подумал он. – Одет-то он явно не как местные. Да и говорит. Мистер. Здравствуйте. Да эти таких слов даже и не знают».
- Гуляю, - ответил Нико, пока Дженс размышлял. Страх из голоса почти исчез, вот только наглости определённо не хватало. Это сдавало мальчишку с головой.
- Вот что, - решился Баттон. – Ты не здешний иначе повтор потом, и это видно. И если ты ещё жив, то это ненадолго, местные чужаков не любят. Не знаю, что ты здесь делаешь и как выбрался из своего уютного домика, но только лучше тебе вернуться, пока не слишком поздно. Боишься – пойдём со мной, покормлю и доведу до дома.
- Не боюсь, - с вызовом вздёрнул нос мальчишка. – И никуда с тобой не пойду.
Дженс пожал плечами. Ему, по большому счёту, было всё равно. Ну, не досчитается местная аристократия одного из своих отпрысков, так её все равно что-то много расплодилось. И большой беды не будет, если маленького наглеца проучат. Другим неповадно будет.
- Как хочешь, - сказал он и почти сразу забыл о парнишке – его манил трактир.

Заведение было прекрасным. Горячая еда, вкусное пиво, симпатичные подавальщицы, никаких пронырливых субъектов с масляными глазами – что ещё надо для заморённого голодом мага?
Дженс в очередной раз ущипнул пробегающую мимо девушку с двумя пустыми кружками за выдающееся мягкое место, та привычно хихикнула, но на Баттона особого внимания не обратила. Он тихо вздохнул – девушки не липли к нему так, как к Марку, и иногда ему было завидно.
Марк был его старинным другом, и каким-то химиком по профессии. То ли учёным, то ли алхимиком – Дженс не вдавался в подробности. Они познакомились пару лет назад, когда, не сговариваясь, разделывали в карты двух пьянчуг – Баттон тайком колдовал, а Уэббер мухлевал с какими-то составами, спрятанными в рукавах. Когда их разоблачили, то те едва успели унести ноги и ещё долго, задыхаясь, смеялись, упёршись спинами в стену какого-то дома парой улиц севернее трактира.
- Я Дженсон Баттон, и мне очень нужны были деньги, - фыркнул тогда он, развернувшись к новому знакомому и протягивая руку.
- Марк Уэббер, та же фигня, по сути, - смешно поморщился тот, и их снова согнало в пучину безудержного и почти беспричинного хохота.
Марк был старше его на несколько лет и имел обыкновение по этому поводу многозначительно закатывать глаза, ворчать, поучать Дженса и притаскивать его домой с пьянок. Иногда Баттон совершенно не понимал, почему серьёзный, начитанный, любивший стабильность Уэббер, до сих пор терпел его, бесшабашного, беспокойного любителя вечеринок, который больше всего на свете презирал постоянство и размеренность.
Марк всегда говорил, что Дженсу с его образованием и умом найти неплохую постоянную работу было бы делом трёх секунд, а потом напивался вместе с ним, тащил домой и укладывал спать, иногда, когда собственные ноги отказывались слушаться, оставаясь с ним.
Подумав о Уэббере, Баттон вдруг вспомнил, что тот живёт неподалёку, и идея зайти к нему образовалась как-то сама собой.
Кинув золотую монетку на стол, Дженсон показательно щёлкнул пальцами, заставив её засветиться на пару мгновений, – это дало всем желающим понять, что только что пообедавший маг не советует никому, кроме разносчицы, трогать монетку, для своего же собственного блага – и вышел, вдохнув на пороге трактира тёплый августовский ветерок.
Спокойно дойти до дома друга, углубившись в собственные мысли, ему не дал какой-то шум и приглушённая возня в одном из переулков. Быстро свернув за угол, Дженсон увидел нескольких парней-оборванцев, столпившихся около чего-то, лежавшего на земле. Недолго думая, Баттон швырнул в сомнительную компанию пульсаром, разбившимся о стенку над головой самого высокого мальчишки, и те прыснули в разные стороны, так, что спустя несколько секунд в переулке остались только маг и неловко свернувшееся на земле тело. Приблизившись на шаг, Дженс грязно выругался и сплюнул – это был тот самый сбежавший аристократский выродок. И всё случилось именно так, как Баттон и говорил – его если ещё не убили, то скоро он умер бы самостоятельно, судя по количеству крови вокруг него.
Мальчишка шевельнулся и едва слышно застонал. Дженсон судорожно думал. Тащить в больницу его было нельзя – во-первых, потребуют денег, во-вторых, могут свалить всё на него и отправить на север в шахты. Что-то другое придумать сходу не получалось, и он сплюнул ещё раз – как будто у него своих проблем нет не было. Но не оставлять же малолетнего идиота подыхать в подворотне. В конце концов, он был не виноват, что не понимал своего счастья, живя на Золотых Холмах.
Осторожно подхватив парнишку на руки, Баттон поднял его и внезапно решился – если там ему не помогут, то уже нигде не помогут, а значит, можно будет с чистой совестью оставить мальчишку где-нибудь и знать, что сделал всё, что мог. Да и какое ему дело до этого бродяжки-то? Выживет – можно будет было вернуть его домой и заработать нехилую сумму денег – наверняка его уже вовсю искали обеспокоенные родственники. А нет, так и беда невелика.

Спустя пару минут, Дженсон уже пинал носком сапога в тяжёлую невысокую дверь. Мальчишка на его руках больше не шевелился, но, кажется, ещё дышал, что не позволило Баттону оставить тело в одной из подворотен, которыми приходилось добираться.
Марк открыл спустя несколько минут, и довольным он точно не выглядел.
- Ну что ещё… - начал было он, но потом узнал гостя и увидел то, что он держал на руках, - Твою мать, Баттон, это что за хрень?! Ты что, убил сына кого-то с Холмов?
- Не я и не убил, - Дженсон оттолкнул плечом Уэббера и протиснулся в дом. - Но если ты не сделаешь что-нибудь, то через пару минут всё случится именно так, как ты только что рассказал.
- Я не врач, если ты вдруг забыл! – огрызнулся хозяин дома, готовя между делом инструмент и спешно перебирая многочисленные склянки.
- А куда ты прикажешь мне его тащить? Не к себе же домой! – маг осторожно уложил мальчишку на обеденный стол, попутно смахнув с него кружку и листы с какими-то расчётами – видимо, Марк готовил какой-то эксперимент, когда Баттон завалился к нему.
- Я вообще не понимаю, почему тебе в принципе понадобилось его куда-то тащить! И почему в академии тебе не пришло в голову изучать медицинскую магию? – Уэббер спешно обрабатывал руки чем-то из бара и цепким взглядом изучал лежавшего на столе мальчишку.
- Она скучная и сложная, как будто ты не знаешь, - фыркнул Дженс, с тревогой наблюдая за тем, как Марк осматривал парня. – Ну что там?
- Из опасного – по голове он получил сильно и, судя по бледности, возможно внутреннее кровотечение. А перелом руки и пара сломанных рёбер в его возрасте заживают мгновенно, - лицо химика было сосредоточено, ему уже было не до перепалок с другом. – Надевай перчатки, будешь помогать, один я не справлюсь.
Марк колдовал над мальчишкой больше часа. Дженс в основном выполнял приказы вроде «помой!», «держи!», «убери!». Уэббер хмурился, но продолжал сосредоточенно тыкать в него какими-то инструментами, выцедив из тела, на взгляд мага, ещё литр крови.
Когда химик отёр лоб тыльной стороной запястья и отошёл, Баттон понял, что всё, что он Марк мог, он сделал.
- Теперь посмотрим, насколько крепки здоровьем аристократские детки, - подтвердил его догадку друг. – Шансы – примерно семьдесят процентов.
- Неплохо, - неуверенно откликнулся Дженсон.
- Семьдесят процентов, что он не доживёт даже до полуночи, - фыркнул Уэббер.- За то, что он отпразднует собственное совершеннолетие, я не был дал бы и десятой части всех возможных шансов. И это я ещё не учёл гнева его папочки, когда он всё узнает.
Баттон непроизвольно перевёл взгляд на мальчишку. Тот всё ещё был без сознания. Светлые волосы выпачкались в крови и уличной грязи, от дорогой, белой ещё пару часов назад рубашки остались только воспоминания в виде нелепого рванья, валяющегося под столом, и без того не по-детски тонкие черты лица заострились, и скулы стали выделяться сильнее. Парень действительно был при смерти.
И его было жалко.
Если бы это был взрослый мужчина, Дженсону бы даже не пришла в голову такая мысль, но это был мальчишка. Да, зарвавшийся, не понимающий своего счастья, наверняка истеричный, но всё же мальчишка.
- Я наверх, - вздохнул за спиной Марк и, кажется, потянулся. – Оставайся здесь, если что зови. Надеюсь, он продержится ещё хотя бы пару часов, и я смогу хоть немного отдохнуть.
Баттон обернулся, кивнул и, глядя в спину уходящему другу, уселся на стул рядом с парнишкой. Почему-то неожиданно вспомнилось, что его зовут Нико, и думать о нём как о просто умирающем ребёнке получалось с трудом – он получил имя.
Как-то Дженсон слышал от одного мудреца, что в стародавние времена люди верили, будто сильнее всего людей связывает знание имён друг друга. А еще раньше, в те времена, что уже стали сказкой, люди верили, что своё имя нельзя называть никому, потому что тогда душа попадает в рабство человека, узнавшего его.
Баттон был умным человеком, магом, получившим образование в одной из престижнейших академий Нового Света, и в существование души особо не верил, но зато точно знал, что некоторые проклятия действуют гораздо сильнее, если в формулу вплести истинное имя противника.
Мальчишка неожиданно всхлипнул, и веки его шевельнулись. Дженсон не сомневался, такое часто случается перед смертью – человеку как будто становится лучше, он приходит в себя, иногда даже говорит, но не проходит и пяти минут, как он умирает.
Баттон, не раздумывая дальше, схватил Нико за руку и представил невидимую золотистую нить, опутавшую их руки. Поторопившись, Дженс влил слишком много силы, и мальчишка потерял сознание снова, но поток проходящей по его телу силы это не остановило. Она продолжала струиться, как в водопады, уходя в раны.
Маг расслабился и постарался не заснуть, чтобы не упустить момент, когда руку нужно будет отнять собственного выживания ради.
- Я тут поду…ты совсем умом поехал, чёртов придурок?! – Марк почему-то вернулся и увидел то, что, Баттон знал заранее, ему бы не понравилось. Но при другом раскладе, он бы не узнал, а так отпереться бы не получилось. Радовало только то, что Уэббер не стал лезть и рвать заклинание насильно – знал, что это легко может убить всех троих.
- Спокойно, - немного рассеянно протянул Дженс. – Я знаю, что делаю.
- Знаешь?! Чёрт возьми, да ты понимаешь, что ты теперь труп фактически?! – Марк, и не прикасаясь к человеку, вполне мог быть убедительным – грозное выражение глаз могло испугать кого угодно, кроме, пожалуй, Дженса на грани обморока. – Когда его папаша узнает, что навсегда привязал его сына к себе, он тебе голову оторвёт, придурок! Просидишь всю жизнь в камере в подвале!
- Я знаю, что делаю! – медленно пробормотал Баттон и перевёл на Уэббера расфокусированный взгляд.
- Остановись сейчас же, - сказал тот строго и серьёзно. – Ты на грани обморока. Знаешь же, что я тебя вытащить не смогу. Ты сделал всё, что мог, прекрати.
Дженс кивнул и медленно разомкнул заклинание. Чувствовал он себя ещё хуже, чем сегодня – о, Великий Боже, неужели, это было только сегодня?! – с утра. Голова кружилась, противно подташнивало, а в руках и в ногах была такая отвратительная слабость, что даже о том, что ими можно шевелить, было мерзко. Организм привычно после сильных магических выкладок потащило в сон, веки потяжелели, а Баттон не стал сопротивляться, на грани сна почувствовав, как что-то бормочущий под нос Марк накрыл его шерстяным пледом.

Дженсон проснулся ближе к полудню. Больше всего его удивило то, что он лежал в кровати, хотя засыпал точно на стуле, никуда дальше он уйти не мог просто физически. Но он точно какое-то время спал сидя – от неудобной позы немного ломило шею, но в целом он чувствовал себя неплохо и, кажется, даже выспавшимся. Он подозревал, что ближе к утру Уэббер разбудил его и отправил на своё место. Такое часто бывало с магами после истощения магических резервов – он Дженсон просыпался, но не до конца, мог делать что-то, говорить, но наутро никогда не мог вспомнить, что именно.
Простая логическая цепочка «дом Марка – Марк – Нико» легко привела Баттона к воспоминаниям о вчерашнем дне, и его словно накрыло приливной водой – он знал, куда плыть и что это скоро пройдёт, но дышать всё равно было трудно.
Встав, он прошёл на кухню, втайне не зная, чего он хочет больше – увидеть его живым или уже мёртвым, в конце концов, его вчерашнее вмешательство ничего не гарантировало, оно лишь несколько усложняло дорогу старухе Смерть.
Мальчишки на столе уже не было, видимо, Марк унёс его куда-то. Оставалось только гадать, куда – в другую комнату или на задний двор, прикапывать.
Пока Дженс разглядывал деревянную столешницу, сзади послышались быстрые уверенные шаги, по которым легко можно было узнать хозяина дома. Баттон повернулся к нему и вопросительно приподнял бровь, стараясь выглядеть невозмутимо, но на самом деле больше всего на свете он сейчас мечтал узнать, что с Нико. Было даже не страшно – а не умер ли? – а просто почему-то очень важно было услышать.
- Спит он, - фыркнул Марк. – Приходил в себя, похлопал на меня глазами, ни слова не сказал, тут же уснул обратно.
- А…как он вообще? – осторожно уточнил Дженс.
- Жить будет. Может быть, плохо и взаперти, но точно будет, - Уэббер пожал плечами и вышел из комнаты. – Разбуди его, надо его покормить, - крикнул он уже из коридора.
Баттон быстро натянул штаны, накинул на плечи рубашку и широкими резкими шагами прошёл в гостиную. По правде говоря, он ужасно волновался. Мальчишке ещё предстояло узнать много плохих новостей. Например, ту, что ближайшие лет пять им не стоило отдаляться друг от друга больше, чем на полсотни ярдов, для их же собственного обоюдного выживания. А если быть более точным, то в ближайший месяц-два, им вообще лучше было всегда находиться в одном доме.
Дженсон пока сам не слишком представлял, во что он влез. С одной стороны – молодец, спас невинную душу, но с другой – к таким крайним методам прибегают обычно только тогда, когда дело касается близких друзей, а не каких-то единожды виденных мальчишек.
Когда Баттон вошёл в комнату, занятый своими мыслями, Нико уже не спал – лежал и смотрел на него испуганно. А при приближении мага даже попытался отодвинуться, что ему, правда, не удалось, но Дженс насторожился.
- Ты меня боишься? – спросил он осторожно. Мальчишка молча смотрел на него, распахнув свои светлые глаза. Никакой реакции на вопрос не последовало. - Боишься? – повторил Баттон, делая шаг вперёд. Нико слабо дёрнулся, что скорее походило на очередную попытку отползти, чем на ответ, но это было уже чем-то. - Хорошо-хорошо, я стою здесь, смотри, я не буду подходить к тебе, - маг поднял руки вверх и мягко улыбнулся. Обычно это действовало успокаивающе, но мальчишка продолжал в ужасе таращиться на него. – Я принесу тебе поесть и скоро вернусь.
На кухне было тихо, чисто и пахло куриным бульоном, нашедшимся на плите. Поразмышляв немного, Дженс налил поварёшку, а потом добавил ещё половину – чем больше парнишка съест, тем быстрее поправится.
Нико словно окаменел; когда Дженсон вернулся, он не сменил ни позы, ни выражения лица: всё тот же испуганный взгляд и нервные подёргивания при одной только попытке Баттона приблизиться.
- Я же только хочу дать тебе суп! – не выдержал Баттон, бухая тарелку на полку, мальчишка вздрогнул ещё раз, уставившись на громко стукнувшую тарелку. – А ты реагируешь так, словно я тебя отравить пытаюсь!
Ещё пару минут они провели в тишине, не зная, что делать дальше, а потом Дженс схватился рукой за косяк и сказал со вздохом:
- Если что, меня зовут Дженсон, будет что-то нужно – позовёшь. Ты ведь вообще можешь говорить? Можешь кивнуть, если да.
- А… как меня зовут? – помедлив, спросил мальчишка чуть сипло.
- Нико, - осторожно ответил Баттон. – А что? Проверка?
Мальчишка медленно качнул головой.
- Не знаю, - едва слышно прошептал он, заставив Дженсона осесть на пол и хрипло вопросить:
- Как?

- Да он даже не помнит, как его зовут, Марк, о чём ты, какой адрес?! – Баттон почти бегал по комнате, пока внешне спокойный Уэббер не заставил его сесть. Правда, и после этого он продолжал нервно дёргать ногой. Но хотя бы мельтешить перестал.
- А ты спроси, иногда сохраняются обрывочные воспоминания, - несколько отстранённо ответил учёный.
- Но…это же должно как-то лечиться, да?
- Не должно. Поэтому и не лечится, - Марк пригубил вино из бокала, зажатого в руке. Собственно, всю его внутреннюю напряжённость выдавали пальцы, до побелевших кончиков вцепившиеся в ножку бокала.
- Что, совсем никак? – тупо переспросил Дженс.
- Никак.
- А… я слышал о какой-то новой восточной медицине. Мне Джесс говорила… - несколько жалобно начал Баттон, но Уэббер, фыркнув, прервал его:
- Ещё подорожник ему к голове приложи, вдруг поможет!
Маг смерил друга злым взглядом. Тот только пожал плечами и ещё раз поднёс бокал к губам. Пару минут они просидели в тишине, размышляя каждый о своём.
- И что мы с ним будем делать? – наконец, решившись спросил Баттон.
- Как я понимаю, некоторое время вы вынуждены будете жить вместе? – вопросом на вопрос ответил Марк и, дождавшись неохотного кивка мага, продолжил: - Вот и возьми его к себе, пусть поживёт у тебя. Ему всё равно ещё некоторое время можно будет только лежать.
- Но… - Дженсон попытался из тысячи причин выбрать одну самую убедительную. – У меня не всегда есть деньги, чтобы накормить себя, что мы вдвоём-то будем есть?
- Вот и будет повод найти себе нормальную работу, - в любимом поучающем тоне отреагировал Уэббер, получил в ответ оттопыренный средний палец друга, хмыкнул и в очередной раз пожал плечами. – Мне кажется, ты и сам понимаешь, что другого выхода нет, ты его сам себе не оставил, когда прошлой ночью бросился геройствовать. Может, ты хоть сейчас объяснишь, что это было?
- Жалко его стало, - буркнул Баттон себе под нос.
- Ну теперь у тебя будет вдоволь времени, чтобы пожалеть его, - Марк поднялся с кресла, поставил стакан на столик и уже почти собрался идти по каким-то своим важным делам, но помедлил: - Будут нужны деньги – у меня есть кое-какие сбережения,- и вышел, не дожидаясь благодарностей. Дженс прекрасно знал –Марк их терпеть не мог.

Впрочем, Уэббер оказался не совсем прав. Всю следующую неделю в его доме было на два жильца больше, чем обычно. Скрепя сердце ему пришлось признать – любые перемещения Нико могли свести на нет все результаты его лечения. Которые, кстати, были весьма неплохими, то ли из-за остаточной магии, сохранившейся после вмешательства Дженса, то ли из-за молодости организма, то ли на мальчишке просто всё заживало очень быстро, – выяснить это сейчас не представлялось возможным.
Нико долго стеснялся обоих мужчин, боялся и не доверял, но вскоре понял, что выбора у него, в общем, не было, и даже начал говорить иногда больше двух-трёх слов за раз. Особенно он удивился, когда впервые увидел бумагу, подтверждающую, что он является ни кем иным, как Нико Баттоном, родившимся чуть меньше тринадцати лет назад в небольшом городишке поблизости.
Эта идея пришла в голову Дженсона случайно, когда он размышлял над тем, что теперь делать и как объяснять любопытствующим, откуда в его доме появился совершенно незнакомый парнишка. Так появилась мысль, что Нико можно представить как младшего незаконнорожденного брата, который объявился только сейчас, придя в город после смерти матери. Баттона-старшего он, конечно, не нашёл, зато обнаружил наличие у себя старшего брата. Вполне сносная получилась легенда.
- Что это? – спросил он тогда у Дженса, распахнув глаза.
- Твои документы, - пожал плечами тот. – Без них, знаешь, в современном мире совсем никуда. Нет, если ты помнишь свой адрес, я легко могу отвести тебя туда и всё будет, как раньше…
Мальчишка заметно погрустнел при упоминании адреса – он не помнил даже своего имени и не имел никакого представления, в каком городе он находится. Зато, к собственному удивлению, довольно уверенно с первого раза нашёл его на карте, словно помнил, что он там.
Уэббер только пожал на это плечами:
- Это нормально. Он может не помнить своего имени, но если учил какой-то язык, то вполне вероятно, что легко заговорит на нём сейчас. Кстати, мне кажется, что к тебе он относится лучше, потому что ты был последним, кого он видел, когда был ещё тем, прошлым.
- Скорее, потому что я не отношусь к нему, как к дереву, которое просто стоит в углу, - пробормотал под нос Баттон, но только широко улыбнулся на вопросительно приподнятую бровь Марка: - Я спрашиваю, какой у него будет характер. При первой нашей встрече он был не слишком покладистым.
- Какие-то манеры поведения всё равно останутся. То, что заучено, делается без подключения памяти. Так что готовься к аристократическим замашкам, надеюсь, ты запасся столовыми приборами, - хмыкнул Уэббер.

Спустя неделю Баттон запихал в сумку те вещи, которые успел за это время перетащить к Марку, взял в одну руку её, а в другую ладошку Нико и впервые вывел его за дверь уже успевшего стать привычным дома.
Снаружи, несмотря на жару, люди, как обычно, шли, бежали, суетились и о чём-то говорили, но из общего гула невозможно было вычленить отдельный голос, можно было только уловить обрывки фраз, когда проходящие мимо люди оказывались слишком близко.
Дженсон замер было на пороге, давая Нико привыкнуть к шуму, но тот словно и не обратил на него внимания. Удивлённо поднял голову и уставился на «старшего брата». Тот пожал плечами, слегка улыбнулся и сделал первый шаг в сторону своего дома.
Идти было недалеко, и Баттон никогда не думал, что по дороге можно встретить столько всего интересного. Он бы никогда не узнал, если бы не Нико, внимание которого привлекал то странный узор на стене одного из домов, то слишком тесный переулок, то странной формы камень в брусчатке. Мальчишка неизменно ойкал и останавливался или тянул Дженса в ту сторону.
Первое время Баттона вообще очень удивляло поведение «брата» - тот достаточно быстро начал доверять ему, часто улыбался в его присутствии и вёл себя так, словно они знакомы уже несколько лет. У Нико оказался острый язычок и неплохое для его возраста чувство юмора, поэтому в чём-то Дженсон мог бы его назвать приятным собеседником. Но скажи он такое Марку, тот бы только недоверчиво хмыкнул и тему бы развивать не стал – его Уэббера мальчишка сторонился, затихал, стоило тому зайти в комнату, и смотрел исподлобья.
Крайне озадачившись этим феноменом, маг даже провёл несколько часов в библиотеке, листая фолианты, магистерские работы и исследовательский материал. Ни в одной из найденных им книг не было точного и внятного объяснения происходящему, но Дженс не просто так считал себя неплохим магом – из многочисленных упоминаний он сумел сделать вывод, что всему виной, видимо, пресловутое заклинание, которое иногда имело побочные эффекты. Особенно чётко они проявлялись, когда параллельно происходило влияние на личность человека. Этим влиянием в их случае послужила память, точнее, почти полное её отсутствие.
Увидев перед собой документ о том, что Дженсон являлся его старшим братом, Нико быстро и легко эту новость принял, а память послушно записала это этот факт как непреложную истину. И теперь Нико если и понимал, что Баттон ему даже не родственник, то вряд ли делал это осознанно.
Когда несколько озадаченный Дженс рассказал это Марку, тот посмеялся над ним и предложил отметить прибавление в семействе. Проснувшись утром в обнимку с бутылкой на ковре недалеко от кровати Нико и обнаружив почти сразу за порогом Марка, в похожем состоянии, Баттон долго пытался понять, какого чёрта они вчера делали и почему ничего не помнят. Нико на смущённый вопрос только гордо задрал нос и несколько надменно заявил:
- Я спиртное не пью. Особенно в таких количествах.
Уэббер тогда попытался рассмеяться в ответ, но для раскалывающейся головы это оказалось чрезмерным усилием. Поэтому, схватившись за затылок, он смог простонать только:
- Аристократические замашки, говорил тебе, начинается.
Дженс, не учтя опыт товарища, попытался рассмеяться в ответ, и вскоре они сидели на полу уже в одинаковых позах, а Нико гордо взирал на них с кровати. Когда оба мужчины, наконец, с трудом встали и мрачно пообещали Нико за злорадство лишить его обеда, он лишь фыркнул и независимо отвернулся к стенке, завернувшись в одеяло.
Тот факт, что, спустя пару часов, Баттону пришлось упрашивать картинно воротящего от тарелки нос мальчишку поесть, потому что ему нужно было делать это регулярно, история предпочитает замалчивать.

Дженсон никогда бы не подумал, что будет так волноваться, приводя кого-то в своё жилище. До этого здесь обычно бывали только Марк да не слишком порядочные девушки, а от них ему скрывать было нечего – первый чего уже только ни видел, а вторые приходили не для того, чтобы оценивать внешний вид комнаты.
Особенно Баттона волновало то, что Нико, хорошо прижившийся в большом доме Уэббера, теперь вряд ли удовлетворился бы одной на двоих комнатушкой. Но что делать – Дженс, в отличие от друга, никогда не стремился заработать больше, чем ему могло бы хватить на еду да на плату за аренду, а Марк ценил уют, комфорт и сытную домашнюю еду, крайне редко питаясь в так любимых Баттоном тавернах.
Но мальчишка, кажется, и вовсе не заметил перемен, с любопытством оглядываясь вокруг, и охотно согласился подождать, пока Дженсон сходит за ещё одним тюфяком. На вежливую просьбу хозяйка, не меняя выражения лица, ткнула пальцем в кладовку и сообщила, что цена поднимется на один золотой. Баттон сжал покрепче зубы, но ничего не сказал – в конце концов, он почти сразу решил, что нужно переселяться. Во-первых, им нужна комната побольше, во-вторых, подальше от злачных районов, и в-третьих, здесь мага знала уже не то, что каждая собака, но даже каждая крыса, которых тот регулярно изгонял по весне. А сказка про младшего братца была шита такими белыми нитками, что сомневаться в том, что кто-то рано или поздно начнёт задавать вопросы, не приходилось.
Вскоре выяснилось, что есть у Дженса было, как обычно, нечего, и пришлось, скрепя сердце и хорошенько подумав, вести мальчишку в более-менее приличную таверну и покормить ужином. К слову, от заведения Нико пришёл в полнейший восторг. Сияющими глазами он рассматривал людей, разносчиц, еду, и, судя по озадаченному взгляду, которым он одарил поставленную перед ним тарелку, казалось, совершенно забыл, зачем его вообще в это заведение привели.
- А давай приходить сюда всегда? – спросил он Дженса, когда они уже вышли, а Нико всё никак не мог перестать оборачиваться на таверну.
- Я боюсь, на такое у нас просто не хватит денег, - фыркнул маг, решивший, что говорить мальчишке, что всё хорошо и они могут кидаться деньгами, неразумно, лучше сразу объяснить, что придётся экономить и очень много работать. Правда, чем занять выросшего вдали от тяжёлого труда барчонка, было вопросом сложным и, на взгляд Баттона, абсолютно неразрешимым.
- А я могу работать? – мальчишка помолчал минуту и заговорил потом неожиданно серьёзно.
- Теоретически можешь, почему нет? – пожал плечами Дженс. – Вот только ни я, ни ты не знаем, что ты умеешь и чему учился. Поэтому всё, что могу предложить – отдать тебя в подмастерья, правда, не раньше, чем через месяц-полтора.
Нико кивнул, принимая информацию к сведению, и снова задрал голову:
- Кто это, подмастерья?
- Ученики, - несколько неуверенно сформулировал Баттон. – Они живут у мастера, учатся его делу, а он за это дает им дом, еду и иногда розги. Или не иногда, как повезёт.
Поймав испуганный взгляд мальчишки, Дженсон понял, что сглупил, когда рассказал всю правду о жизни подмастерья. Он был уверен – теперь тот ни за что не пойдёт учиться.
- А ты тоже был подмастерьем? – Нико, видимо, хотелось страшных подробностей, иначе почему бы у него вдруг с таким любопытством загорелись глаза.
- Нет, - разочаровал его Баттон. – Я учился в Академии.
- А я могу пойти туда? – мальчишка даже остановился, с восторгом глядя на «брата».
- Ты уже слишком взрослый для этого, - снова разочаровал его тот. – Они берут детей помладше, их легче воспитывать.
Нико заметно расстроился, кажется, даже как-то поник и молчал всю оставшуюся дорогу.
- Получается, я тебе никак не смогу помочь? – спросил он, когда они уже подходили к дому. Баттон промолчал – ему не хотелось что-то говорить в ответ. – А что делают те, кто не хочет идти в подмастерья?
- Воруют, обычно, - пожал плечами Дженс и тут же понял, что ему стоило подумать, прежде чем открывать рот.
- А можно я пойду учиться воровать? – снова обрадовавшись, вопросил Нико. Баттон с трудом удержался от желания постучаться головой о ближайшую стену.

Два года спустя

- Эй, просыпайся.
Баттон помычал, дёрнул ногой и поплотнее закутался в одеяло. Нико фыркнул и с намеком погремел ковшом.
- Оболью.
- Маленький засранец, - пробормотал маг. – Взял на свою голову.
Ворчал он скорее из-за повышенной по утрам вредности. То, что надо было вставать, Дженс понимал прекрасно, но оптимизма это не добавляло. Раньше разбудить Баттона было целиком и полностью проблемой Нико, но однажды мальчишка не выдержал и вылил невнятно огрызающемуся магу на голову ковш воды, принесённой для умывания.
Дженс ругался долго, смачно и вычурно, но проснулся мгновенно. Хохочущий мальчишка пулей вылетел из комнаты и продолжал издеваться уже из-за закрытой двери. Способ был признан действенным, хотя в дальнейшем применялся уже не он, а только угрозы по его использованию.
Баттон выбрался из-под одеяла, зябко повёл плечами, щелчком пальцев подозвал прилетевшие с разных концов комнаты носки, натянул их и только тогда встал. Нико, удостоверившись, что его миссия выполнена, гремел чашками на кухне.
Он обитал у Дженса уже два года и окончательно прижился. Иногда он даже забывал, что раньше у него была какая-то другая жизнь, тем более что он из неё так ничего и не вспомнил. Точнее, иногда возникали какие-то смутные вспышки: лица, предметы, голоса – но чьи они, не удавалось вспомнить никогда. Поначалу это его расстраивало, Нико замыкался в себе, мало говорил, почти не обращал внимания на окружающий мир и совсем не ел. Баттон в такие моменты кружил вокруг него, пытался отвлечь, рассказывал что-то, но это ни к чему не приводило – мальчишка входил и выходил из этого состояния самостоятельно.
Марк на всё происходящее только пожимал плечами и говорил, что это нормально – тем, кто не помнит о себе почти ничего, свойственна депрессия, и это, в общем, проходит, главное – не торопить события.
И вот последнее-то было самым сложным – ждать Дженс не умел. Если бы Нико продолжал вести себя так на пару недель дольше, Уэббер вместо одного растерянного мальчишки получил бы ещё и мага с признаками острого расстройства психики.
Но однажды Баттон проснулся от того, что мальчишка дёргал его за руку и с самым серьезным видом просил научить воровать. Дженс вытаращился было на него, не понимая, что происходит, потом вспомнил о выбранной Нико профессии и схватился за голову. На все уговоры мальчишка смотрел исподлобья и сопел. В голове сами собой всплыли слова Марка про «аристократические замашки». Видимо, сын не самых бедных родителей, даже забыв их, не растерял привычку требовать и получать.
Решив действовать его же способами, Баттон заявил, что либо Нико забывает о своей идее, либо он может смело собирать «две свои кофты и полтора носка» и идти, куда вздумается. Кто ж знал, что мальчишка окажется упёртым, как два барана, действительно гордо задерёт нос и пропадёт на полчаса.
Единственное, чего Дженс не учёл, – магическую связь между ними чувствовал только он, как обладатель магии, а тот, с другого конца, просто падал в обморок в один прекрасный момент. Надо отдать Нико должное, ушёл он довольно далеко, а не свалился за первым же поворотом. Баттон испытал даже некоторую гордость за «брата», но ему об этом, конечно, не сказал, заменив это куда более красочными выражениями.
Мальчишка, едва придя в себя, обиженно молчал и с независимым видом открывал рот, с видом оскорблённой невинности позволяя влить себе в рот общеукрепляющий эликсир. Дженсон с трудом удержался от того, чтобы не дать ложкой в его высокий аристократический лоб.
Не разговаривали они тогда почти сутки, ровно до того момента, как Баттон с утра понял, что есть им нечего и надо срочно искать заработок. Нико продолжал дуться, и страшно не хотелось объяснять ему, почему им нужно пойти вместе – Дженс терпеть не мог оправдываться, а это выглядело именно так.
Мальчишка картинно не смотрел на стол и не подавал виду, что голоден, хотя наверняка был – вчерашнее приключение должно было вымотать его до крайности. Наконец Баттон плюнул на всю эту затею и, буркнув что-то вроде:
- Я работать, ты можешь пойти со мной или валяться здесь в обмороке, - вышел из комнаты.
Спустя пару секунд Нико обнаружился в паре шагов позади. На его лице было чётко написано «я иду просто куда-то, а то, что наши пути совпадают, не моя вина». Дженс фыркнул – мальчишка ему нравился, в нём легко узнавались типичные «баттоновские» черты, хоть и в несколько усиленном варианте, как будто они и вправду были братьями.
- Мир? – чуть повернув голову, но как будто у пустоты спросил маг. Вести себя как потомок аристократов он тоже умел – магия считалась делом престижным и во времена учёбы в Академии, они с однокурсниками долгими вечерами отрабатывали высокомерную манеру поведения. Потом, правда, выяснилось, что отрабатывать стоило заклинания, поэтому приобретённые навыки удалось применить второй, не отчисленной, половине курса.
Нико смотрел в сторону и также в сторону кивнул, словно бы и не в ответ на реплику Дженса. Баттон чуть замедлил шаг и протянул мальчишке руку, за которую тот, чуть подумав, схватился.
К привычному моргу они пришли уже в мирном расположении духа и вполне довольные друг другом.
Посоветовавшись вечером с Марком, который меланхолично пожал плечами, мол, чем бы дитя ни тешилось, Дженсон потянул за одну из своих прошлых связей и нашёл Нико учителя-карманника. Взяв, конечно же, с мальчишки честное слово, что спустя год или два он найдёт себе нормальное дело, а пока постарается не попадаться на глаза дружине и ограничиваться яблоками на рынке и парочкой монет.
В конце концов, ни один из них от этого не пострадал – обед и ужин всегда были задачей Нико, а Баттон платил за комнаты и покупал разные необходимые мелочи. Мальчишка пару раз порывался притащить в дом одежду или мыло, но Дженс без разговоров парой слов обращал их в пепел, чётко давая понять, что не стоит лезть не свои дела.
Сам Баттон, к слову, нашёл более-менее постоянную работу – помогал проводить исследования в фармацевтической лаборатории. Как оказалось, при участии магии некоторые эликсиры закипали быстрее, если шепнуть пару слов, а некоторые реакции можно замедлить двумя-тремя несложными пассами. Это, конечно, не произвело революции в науке, но значительно упростило жизнь фармацевтам, которые прежде вынуждены были либо носиться по лаборатории, изображая укушенных в зад антилоп, либо изнывать в ожидании несколько часов, боясь уснуть и проспать «тот самый» момент.
Платили не то чтобы много, но на оплату комнат в неплохом районе, куда Дженс с Нико всё-таки переехали, вполне хватало, да и свободного времени оставалось немало. Хватало и на подработку, и на свободные вечера, и на пьяные дебоши.
Решив устроить один из таких как раз сегодня, Баттон закончил работу, попил чаю с одной молоденькой лаборанткой и, подумав, направился к дому Марка.
- Здравствуй, мил… - радостно начал было он, услышав стук замка, и замер на полуслове, увидев, что за открытой дверью стоит вовсе не Уэббер, а незнакомый светловолосый парнишка, примерно одного с Нико возраста, - …ый друг, - растерянно закончил Дженс. – Ээээ, - глубокомысленно протянул он, уставившись на неведомый элемент в дверях Уэббера. Даже скосил глаза влево и проверил номер дома на табличке – не ошибся ли.
- Вы, наверное, мистер Баттон, - широко улыбнувшись, заявил элемент. Дженсон ошарашенно кивнул. – Меня зовут Себастьян Феттель, мистер Уббер взял меня подмастерьем.
Баттон присвистнул, ещё раз, внимательнее, оглядывая парнишку с головы до ног. Ничего примечательного – не слишком высокий, явно ниже Нико, по-подростоковому тощий, со светлыми непослушными вихрами. И немного странным выговором. Знакомым, но странным именно в этом исполнении.
- Ты не отсюда? – бесцеремонно спросил Дженс.
- Германец, - ещё раз широко улыбнулся парнишка.
- Тоже заметил, да? – раздалось из-за дверей, и секунду спустя за спиной собственного подмастерья появился Уэббер.
- Как у Нико, - кивнул Баттон. – Как мы раньше не поняли?
- Не ожидали, наверное, - пожал плечами Марк. – А потом привыкли. Проходи. Или ты так, на Себастьяна посмотреть зашёл?
Смущённый парнишка тут же шмыгнул внутрь, впуская Дженса.
- Да я вообще, знаешь, не ожидал увидеть здесь никакого Себастьяна, - фыркнул Баттон, входя в кабинет Уэббера. – Даже, каюсь, подумал, что ты завёл себе молодого любовника.
Марк фыркнул и закатил глаза – шуточки Дженсона насчет личной жизни, уже порядком его достали.
- Или, признайся, ты мне просто завидуешь, - не отставал Баттон, опускаясь в кресло напротив хозяина дома.
За прошедшие несколько лет Марк добился определённой известности, накопил не слишком маленькую сумму денег и мог позволить себе жить роскошно и даже, как оказалось, завести себе подмастерье.
- В чём? – приподнял бровь Уэббер. – В том, что у тебя есть нахальная приживалка себе не уме?
- Он не такой, - Дженс даже немного обиделся, хотя давно привык к манере Марка говорить о Нико. Маг так и не понял, почему, но Уэббер мальчишку недолюбливал. – Много ты понимаешь. Посмотрю вот я на тебя через несколько месяцев, как ты запоёшь об этом своём Се…как его?
- Себастьян, - терпеливо поправил учёный.
- Имя дурацкое какое, - Баттон из чистой вредности решил вести себя соответствующе и, хотя никаких отрицательных эмоций к парнишке не испытывал, демонстрировать свою к нему неприязнь.
- Нормальное имя, - и бровью не повёл Марк, - это просто ты идиот. И я не собираюсь подтирать ему сопли, я хочу научить его. Он кажется мне толковым парнем.
- Нет, объясни мне, что вообще тебе вдруг ударило в голову завести подмастерье? – Дженсон заложил ногу на ногу, опёрся локтем о стол и положил подбородок на ладонь, весь подавшись вперёд, изображая полнейшую заинтересованность.
- Мне нужен помощник, один я уже не справляюсь, - спокойно ответил Уэббер, не обращая внимания на кривляния друга. – Должен же кто-то открывать тебе дверь, если я занят, а тебе приспичит заглянуть на огонёк и позвать меня на очередную гулянку… Что, скажешь, я не прав и ты пришёл не поэтому?
Баттон, игнорируя насмешливый тон, пожал плечами и, широко улыбнувшись, кивнул.
- Ну так что, пойдёшь?
Марк подумал пару секунд, потом медленно кивнул.
- Да, думаю, я могу оставить Себа последить за опытом. Заодно и поучится фиксировать наблюдения.
- О, уже Себ, - фыркнул Дженс. – Какое быстрое развитие отношений. Учти, Уэббер, он несовершеннолетний, это наказуемо!
- Придурок, - пробормотал Марк, утыкаясь лбом в раскрытую ладонь.

Домой Дженс заявился уже под утро и долго стучал в закрытую дверь. Нико не открывал. Это было странно, обычно он не изображал из себя недовольную супругу, только нарочито громко бряцал замком, бормотал под нос что-то вроде «пьянь несустветная» и, шлёпая босыми ногами по полу, уходил в свою комнату, где падал на кровать лицом вниз и моментально засыпал снова.
Негромко матерясь, Баттон нащупал в кармане ключи, с трудом попал ими в замочную скважину и, споткнувшись о порог, в буквальном смысле ввалился домой. Пару раз окликнул Нико, заглянул в его комнату, в свою, на кухню и, на всякий случай, под обе кровати.
Мальчишки не было.
Это отрезвило Дженса получше нелюбимого заклинания. За секунду перебрав в уме всех друзей Нико и не вспомнив ни одного, Баттон растерянно уставился в стену. Оставалось надеяться, что тот не вляпался куда-нибудь и дружинники сейчас не отбивают ему по очереди почки, пытаясь «уговорить» его признаться в парочке-другой убийств.
В общем, вариантов было немного – либо Нико поймали прямо за руку (в противном случае он, по ситуации, делал невинное или надменное лицо, прося доказать, что он что-то «взял без разрешения», под шумок выбрасывая краденное, а люди пытались понять, как они могли обвинить в воровстве столь чистое повтор или гордое существо), либо он за каким-то чёртом пошёл к взаимно недолюбливаемому Марку.
Во второе Дженсон почти не верил, но думать о первом ему не хотелось, поэтому спустя полчаса он уже снова стучал в дверь друга.
И снова ему открыл Себастьян, только на этот раз заспанный и ещё более встрёпанный.
- А вы, наверное, Нико ищете, да? – зевнул он, не давая Баттону отдышаться. Тот только кивнул и во все глаза уставился на парнишку. – А он спит, - наивно пожал плечами подмастерье.
- Где?! – смог, наконец, выдохнуть Дженсон.
- Там, внизу, в моей комнате, - несколько растерянно отозвался Себ, озадаченный напором ночного гостя.
- С ним всё в порядке?! – не отставал тот.
- Ну да, - парнишка даже немного отступил назад. – Да вы проходите, можете сами посмотреть.
Баттон зашёл в дом и облегчённо сполз по стенке, адреналин медленно выветривался, а хмель возвращался.
- Буди его, пусть идёт сюда. Бить его буду.
И без того не самые маленькие глаза Себастьяна расширились, но он только кивнул и довольно резво исчез из поля зрения. Дженсон устало закрыл глаза и даже почти заснул.
Из дрёмы его вырвало знакомое шлёпанье ног и сердитое сопение. Баттон открыл глаза и уставился на Нико и на маячившего за его спиной Себа. Оба были одинаково сонными и встрёпанными, только «его» мальчишка выглядел гораздо более обиженным, чем подмастерье Марка. Видимо, Себастьян в точности передал пожелание Дженса, и мальчишка надулся уже заранее.
- Рассказывай, - деловито кивнул маг. – Как ты оказался среди ночи в постели у…этого?
Мальчишки растерянно переглянулись. Баттон ободряюще уставился на них, изображая внимание.
- Я искал тебя, - осторожно протянул Нико. – Решил, что ты можешь быть у Марка, вот и пришёл сюда.
- Отлично, - кивнул Дженс. – Это я понял. Но ты так и не ответил на мой вопрос.
- Никого не было дома, - всё тем же тоном продолжил мальчишка. – Дверь открыл Себ, сказал, что вы ушли вместе и предложил подождать.
- А Марк знает, что ты вместо того, чтобы фиксировать наблюдения, водишь к себе не пойми кого? – с неумирающим интересом спросил маг, поворачивая голову к Себастьяну. Тот покраснел так, что это стало видно даже в полумраке, и промолчал. – Отлично, - непонятно чему обрадовался Баттон, - теперь у меня есть на тебя компромат, и Марк просто не сможет тебя не выгнать!
- Дженс! Мистер Баттон! – в один голос воскликнули мальчишки, только один возмущённо, а другой жалобно. – Ты не можешь так поступить! – продолжил уже только Нико, Себастьян печально покосился на него. – Что он тебе сделал?!
- Что здесь происходит вообще? – новый голос из темноты заставил вздрогнуть всех присутствующих. – Что за ночной сбор в моём доме и почему я об этом ничерта не знаю?!
Дженсон невинным взглядом уставился на Марка, Нико – испепеляющим на Дженса, а Себастьян испуганно переводил взгляд с одного на другого.
- Я искал это недоразумение, - Баттон ткнул пальцем в Нико, только сейчас осознав, что до сих пор сидел на полу. – Оно оказалось у тебя.
- Ну так чего ты тут шум тогда поднял? – возмутился Уээбер. – Пятый час на дворе! Забирай и пиздуй!
- Забираю и пиздую, - послушно кивнул Дженс, тяжело поднимаясь с пола, с трудом удержался от соблазна схватить Нико за шкирку и просто вытолкнул его в предварительно открытую дверь.
Треть пути к дому они прошли молча – Баттону банально страшно хотелось спать, а не разговаривать, а мальчишка, кажется, о чём-то старательно думал.
- А почему ты ничего про Себа не сказал? – наконец, спросил он. Дженс с удивлением уставился на него, пытаясь понять, о чём вообще речь. А когда вспомнил, то совершенно бесстыдно заржал.
- Да шутил я! Что, так и не привык?
Нико пробормотал под нос то-то похожее на «придурок», но вслух сказать побоялся, а Дженс сделал вид, что, по доброте душевной, не заметил.

@темы: о хорошем, авторское, нашёптанное

Comments

[negu]

Спустя 4 года.
- Твою мать, Нико, что это за хуйня?!
- Сам ты хуйня! Это дорогая вещь, между прочим!
- Что, дороже моей головы?!
- В разы! Потому что если бы ты разбил себе затылок, я бы поплакал и закопал тебя в соседском огороде, а если бы её – то плакал и закапывал бы ты! Меня!
- Спасибо, блять, что хоть поплакал бы!
- Я могу пропустить этот этап!
- Где ты вообще её взял?!
Баттон был чертовски зол – какая-то небольшая, но довольно увесистая вещь полминуты назад с гулким стуком упала ему точно на макушку. Рассмотреть её ему не дали – в комнату вихрем влетел Нико и выхватил предмет у него из рук. И теперь Дженсону очень хотелось узнать, что это за хрень, откуда она взялась в их доме и почему он сам о ней ничего не знал. Но яростно огрызающийся ещё пару секунд парень неожиданно растерялся, вместо ответа на простой вопрос, и несколько мгновений просто стоял, явно не зная, что ответить.
И Дженсон прекрасно знал, что это значило.
- Ты её украл, да? – на самом деле, вопрос в его голосе почти не прозвучал – они оба прекрасно знали ответ.
Нико молчал, насупившись по привычке. Привычка была дурацкой, детской, в иное время умилявшей Баттона до состояния «ладно, не дуйся, я тебя прощаю», но уж точно не сегодня. Они разговаривали на эту тему сотни тысяч раз, и каждый из них Дженс ненавидел себя, думал лишь о том, как бы побыстрее закончить этот нелепый, но, кажется, необходимый процесс воспитания, и под конец готов был почти извиняться перед глядевшим исподлобья Нико.
Возможно, именно поэтому ни один из этих разговоров не принёс результатов – парень хмурился, молчал, угрюмо кивал, но проходил месяц-два, и всё повторялось.
Самым идиотским во всей этой ситуации было то, что Баттон прекрасно понимал, почему Нико это делал.
Потому что тех денег, что он зарабатывал в лаборатории, хватало на самое минимальное – еду и иногда новую одежду. Привыкнув к тому, что может раньше он мог в любое время пойти и выпить, развеяться, Дженсон несколько страдал от отсутствия теперь такой возможности. А Нико, конечно же, чувствовал себя виноватым и всячески пытался исправить положение. Проблема была только в том, что ничего, кроме как украсть что-то, он не мог и не умел. Работа подмастерья, даже на примере Себастьяна, его не вдохновляла, а в тавернах требовались исключительно молодые разносчицы, на парней владельцы даже смотреть не хотели.
На эту тему они говорили даже больше – несколько сотен миллионов раз, и Баттону до зелёных чертей надоело доказывать, что не считал Нико бесполезной приживалкой, что не было ничего страшного в том, что теперь он сидел дома по вечерам, а не напивался в тавернах. Что, в конце концов, они не умирали от голода и по праздникам могут даже купить конфет из волшебного кельтского шоколада, которые они оба просто обожали.
А если говорить совсем уж начистоту, то Дженсон и сам уже не слишком-то хотел куда-то уходить из дома по вечерам. Это раньше там было темно, мрачно и тоскливо, теперь же «брат» порядком разнообразил её его жизнь своим появлением. Теперь Баттону куда больше нравилось выпускать под потолок несколько светлячков тёплого оранжевого цвета, которых хватало и на освещение, и на ощущение мягкого каминного тепла, и рассказывать Нико, как прошёл день, вспоминать смешные истории из жизни почему-то вечно находящихся в состоянии паники фармацевтов, объяснять, как у него получается колдовать и с удивлением понять однажды, что ощущает магию как змею, тугим комком свернувшуюся чуть ниже пупка. Нравилось слушать вопросы парня и видеть его по-настоящему заинтересованный взгляд.
Это вообще было новое и совершенно странное ощущение – с тех пор как умерла мать, единственным человеком, с кем Дженсу хотелось встречаться регулярно, был Марк, спокойный, уверенный в себе, умный и ироничный, с которым всегда можно было посмеяться или выпить, если день не задался. Баттон пересказывал ему истории из жизни или ещё со времён обучения в Академии, хмыкал на его саркастичные замечания, но ему никогда не пришло бы в голову полночи расписывать в красках, что он ощутил, когда змея внизу живота впервые чуть шевельнула хвостом и с его детских пальцев сорвались золотистые горячие искры.
Нико слушал это с горящими глазами, и ему не было странно стыдно говорить, что иногда змея щекочет как-то странно и заклинания неожиданно возбуждают так, что порой после одного небольшого колдовства возникает ощущение, что тебе будет мало большого борделя. Мальчишка тогда слегка покраснел, и Дженс с трудом удержал на языке вопрос о его опыте в делах интимных. Потому что несмотря на то, что в иные моменты Баттон готов был признать, что забывал о том, кем в действительности приходится ему Нико, он всё же не мог называть его «братом» в реальном смысле этого слова. Говоря при людях «а это мой младший братишка», он всегда чётко осознавал, что врал, наверное, поэтому он предпочитал делать это как можно реже.
Особенно легенду портило то, что не походили они друг на друга ни чёрточкой, ни прядью, даже глаза у них было голубыми по-разному – сероватые, как зимнее пасмурное утро, радужки Дженса и яркие, словно весеннее небо, у Нико. Похожего в них были только рост да телосложение немного – высокие, худые, с длинными ногами и выступающими то там, то здесь косточками.
А ещё улыбались одинаково – открыто и широко. Дженса всегда интересовало – Нико всегда так делал или невольно у него перенял, но узнать им это уже не грозило.
Зато одно было ясно точно – упрямство у Нико было врождённое. То, как мальчишка чуть наклонял голову, смотрел исподлобья и немного смешно и по-детски сопел, невозможно было воспитать. Проще было его связать и запереть в подвале, чем отговорить. Он мог понимающе кивать головой, смотреть виновато, робко улыбаться, изображая покаяние, но Дженс точно и чётко знал – плевать Нико хотел на чужое мнение и на то, кто там что считает, и делать он будет только то, что сам хочет, заставить его получалось только в самых крайних случаях.
Подчас это невольно восхищало, потому что такая степень любого человеческого качества вызывает восторг, будь даже это твердолобое упрямство. Но чаще всё же бесило – иногда хотелось простого понимания, принятия чужого мнения и чужой заботы, но Нико и слушать не желал – «я хочу, я думаю, что так правильно, я буду делать так» и всё тут, и хоть об стену его головой бей.
Хотя иногда возникали вот такие ситуации – когда очень хотелось убедить его, доказать, что всё, что он думает, он сам себе вообразил, и нет ничего такого в его жизни. Но чем дальше, тем отчётливее Дженс понимал, что это, кажется, было за гранью возможного.
Он убеждал, он кричал, он уговаривал, под конец просто перестал даже надеяться на то, что Нико вообще реально что-либо доказать. Парень был твёрдо уверен – в этом доме его считали бесполезной приживалкой, не способной ни на что, кроме как воровать, хоть и делать это с немалой долей таланта и вдохновения.
Поэтому собственно всё, что оставалось Баттону, – вот так стоять с каким-то дурацкими штуками в руках и пытаться не расколотить их пол, а лучше об лоб Нико, или, совсем в идеале, об свой.
- Так, - выдохнул он, наконец, глядя на все еще молчвшего парня, который с независимым видом и демонстрацией полного отсутствия желания говорить уперся взглядом в стену. – Я не желаю знать, что это, откуда оно и для чего, но если вечером я обнаружу это в собственном доме, из него уйду уже я.
Дженсон понятия не имел, почему вдруг решил, что пригрозить тем, что уйдёт из дома, - хорошая идея. Он бы даже сразу о ней пожалел, но Нико вскинулся, прожёг его коротким взглядом, выхватил непонятное нечто у него из рук и вихрем вылетел за дверь, как следует хлопнув ею напоследок.
Баттон поморщился – он терпеть не мог, как, собственно, и любой нормальный человек, когда ему портили настроение по утрам. Особенно, если день предстоял долгий и сумасшедший. А он ожидался именно таким – фармацевты задумали какой-то новый опыт, в котором, по их собственным словам, без помощи Дженса было просто не обойтись.
Поэтому маг несколько раздражённо потёр лоб и двумя быстрыми широкими шагами добрался до ведра с водой. Плеснув пару раз себе в лицо, он подумал и засунул в ведро полностью всю голову, а потом, не вытираясь, дошёл до кухни и сел молча пить чай.

[negu]

- Слушай, может, я действительно неправ и не понимаю чего-то? – Баттон зашёл к Марку после работы. Точнее, почти что вместо неё – у фармацевтов день тоже не задался с самого утра – взорвалось что-то жизненно необходимое для опыта, поэтому Дженс по привычке попил чай с лаборантками и не спеша побрёл домой, а там уже ноги сами привели задумавшееся тело к дому лучшего друга.
- Да нет, просто он такой, - пожал плечами Себастьян и отхлебнул ещё чая.
Уэббера дома не оказалось, он ушёл куда-то то ли за продуктами, то ли за ингредиентами, оставив Себа следить за глухо бурлящим в котелке варевом. Феттель изредка бросал на него короткие взгляды, больше контролируя, не случилось ли чего-нибудь неожиданного, чем действительно изучая процесс.
Вообще, по ощущения Баттона, создавалось впечатление, что обучение для Себастьяна не было чем-то трудным. Готовить какие-то простые эликсиры он научился едва ли не в первый месяц своего обучения и едва ли не с первой попытки, чем поразил Марка до глубины души. Пару раз Уэббер говорил, что иногда ему кажется, что ещё пара лет и ученик переплюнет его самого.
Вот и сейчас Феттель встал, прошёл в соседнюю комнату, отделённую тонкой стеной, и из-за приоткрытой двери было прекрасно видно, как он три раза покрутил ложкой в котелке, потянулся за баночкой на верхней полке, до которой даже не доставал толком, с первого раза безошибочно выбрал нужную и, не глядя, отсыпал небольшое количество. Дженсон наблюдал за этим с открытым ртом – Марк предпочитал перепроверять всё по десять раз, прежде чем добавить в состав, а мальчишка делал это почти наугад.
- У него отличная интуиция и чутьё эликсиров, - негромко заметил неслышно вошедший в лабораторию Уэббер, наблюдая за действиями ученика.
Джесон вздрогнул от неожиданности, бросил на друга короткий взгляд и продолжил смотреть на Себастьяна. Тот словно почувствовал новый взгляд, поднял голову и улыбнулся, заметив Марка.
- Себ, чёрт, внимательнее! – воскликнул тот, заметив, что рука отвлёкшегося мальчишки дрогнула, и в котелке оказалось чуть больше необходимого количества. – Что там у тебя?
- Зверобой сушёный, - растерянно прочитал обёртку Феттель, словно без этого не знал, что держит в руках.
- Твою мать, - пробормотал Уэббер и рванулся в лабораторию, вытолкнул ошарашенного ученика за дверь и начал спешно перебирать все попадающиеся под руку баночки. Звон стукающегося друг о друга стекла дополнял мрачное усиливающееся бурчание котла. – Твою мать-твою мать-твою мать, где же оно? - судорожное бормотание Марка добавляла картине сюрреализма, и только по широко распахнутым глазам Себа Дженсон догадался, что, кажется, происходит что-то опасное.
Уэббер наконец нашёл нужную склянку, открыл зубами тугую пробку, отсыпал часть на ложку, перевёл взгляд на котёл, снова на ложку, снова на котёл, подумав, добавил ещё немного и, наконец высыпал всё это в начинающее зеленеть и переливаться через край варево.
В ответ оно прицельно плюнуло учёному на тыльную сторону ладони, заставив того зашипеть и отшатнуться подальше, подумало пару секунд и, почернев, опало, отступив от края котла почти на ладонь.
- Мистер Уэббер! – Баттон не успел и глазом моргнуть, а мальчишка уже осматривал обожжённую ладонь Марка.
Дженс, решив, что опасность, видимо, миновала, последовал за Себастьяном, уже рывшимся на полке с порошками. Уэббер чуть кривился и осторожно держал руку.
- Очень больно? – обеспокоенно спросил Дженсон, но к ожогу притрагиваться предусмотрительно не стал.
- Терпимо, - сквозь зубы ответил учёный. – Бывало и хуже.
- Это я во всём виноват, - нашедший нужное Себастьян подошёл к мужчинам, виновато глядя на них. – Мне стоило быть внимательнее, простите меня, мистер Уэббер, - он умоляюще уставился на Марка. Кажется, у него не возникало сомнений – это последние его минуты в этом доме.
- Ничего страшного, - сквозь зубы ответил Уэббер, внимательно глядя, как ученик с помощью тоненькой лопаточки осторожно присыпает ожог каким-то порошком. – Пройдёт.
Судя по тому, как Себастьян прикусил нижнюю губу и склонился ниже к ладони Марка, он не поверил ни единому его слову.

- Болит? – спросил друга Дженсон спустя полчаса, когда они уже сидели в кабинете Уэббера.
- Пройдёт, - пожал плечами тот. – В конце концов, это всего-то небольшое пятно на ладони, а не полруки или голова.
- А Себастьян уверен, что ты его выставишь с позором, и наверняка уже собирает вещи, - хмыкнул Баттон.
- Ну что за чушь, - Уэббер чуть поморщился. – Он слишком талантлив, чтобы я мог просто взять и выгнать его за малейшую оплошность.
Они помолчали, размышляя каждый о своём. Дженсон не знал, о чём думает друг, но лично он думал о Нико. Он не хотел спрашивать совета у Марка – тот наверняка отнёсся бы ко всему скептически и предложил просто выпороть мальчишку. Но у Баттона не поднималась рука даже на то, чтобы отвесить ему порой такой заслуженный подзатыльник.
- По правде говоря, - неожиданно начал Уэббер, - мне кажется, что ещё год иди два и он станет лучше меня во всём. У него талант. Врождённый. Понимаешь?
Баттон кивнул, не глядя на друга. Уверять его, что это неправда и Марк сам себе всё выдумал, было откровенно глупо и бессмысленно – то, что он говорил, было, в общем, достаточно очевидно даже Дженсону. Особенно после того, что он увидел сегодня в лаборатории.

Когда Баттон вернулся домой, Нико ещё – или уже – не было. В шкафах с едой ничего не изменилось, и Дженс, достав из холодильного шкафа последний кусок мяса, придирчиво оглядел его, понюхал и, сочтя пригодным к употреблению, пробормотал пару слов и быстро разморозил его тёплыми желтоватыми лучами, потянувшимися из кончиков пальцев.
Дверь хлопнула, и Баттон услышал, как кто-то осторожными шагами двинулся в сторону кухни.
- У нас скоро кончится еда, пока я готовлю, сходи до рынка, деньги знаешь где. И давай без твоих штучек, ладно? - побоявшись оторваться и ненароком зажарить мясо, Дженс закончил с разморозкой, неуверенно ткнул в говядину пальцем, проверяя степень готовности, и только тогда развернулся к Нико.
Это оказался, однако, не он, а высокий широкоплечий мужчина, уже успевший устроиться на стуле посреди кухни.
- Простите, мистер Баттон, не стал вас отвлекать, - улыбнулся он, и его улыбка неожиданно не вызвала у Дженса отторжения. В его кухне сидел какой-то незнакомец, знавший его фамилию, а у него не получалось даже испытать к нему неприязнь. – Где ваш брат?
- Гуляет, - буркнул Баттон, спиной опираясь о стол.- Вы кто? – он решил, что сейчас не самое лучше время, чтобы беспокоиться о вежливости.
Впрочем, его собеседника это, кажется, нисколько не задело.
- Меня зовут Дэвид, Дэвид Култхард, я пришёл исключительно к вам, мистер Баттон, и я крайне рад, что застал вас дома одного.
Дженсон кивнул, призывая мужчину говорить дальше.
- Я слышал, вы нуждаетесь в деньгах… Хорошо-хорошо, не нуждаетесь, но не откажетесь от них, ведь так? – поспешно поправил сам себя Култхард, заметивший возражение в глазах Дженса.
- Смотря взамен на что, - помолчав, отозвался Баттон. В конце концов, это было правдой, деньги могли бы решить все их проблемы – и с едой, и с…Нико.
- На мелочь, - ещё раз улыбнулся мужчина. – Ничего, что для вас было бы не в силах. Не думайте, что я рад предлагать вам это, я с удовольствием нашёл бы кого-нибудь другого, но, думаю, вы подходите лучше всего. Да и деньги вам нужны не для того, чтобы прокутить их в соседнем борделе.
- Ну откуда ж вы знаете? – мрачно усмехнулся Дженсон. – Может, я только этого и жду.
- Не смешите, мистер Баттон, у вас есть, о ком позаботиться.
- Так что у вас за предложение? – спросил Дженс.
- О, всё просто, - Култхард улыбнулся шире. – Я просто хочу, чтобы вы провели одно исследование.
- И почему же именно я? – Дженсон скептически приподнял бровь.
- Вы хороший маг, мистер Баттон, - серьёзно сказал гость. – К тому же вы были первым, кто начал работать с фармацевтами, у вас есть всё, что мне нужно. А ещё вы не так дороги, как все эти специалисты, которые ничуть не лучше вас.
Его честность немного возмущала, но, в противовес, вызывала невольное уважение – Култхард сказал ему не только приятную правду, но ещё и то, что слышать было не очень лестно.
- И что же вы будете делать, если я не соглашусь или потребую больше денег, чем вы согласны мне предложить? – Баттону не очень нравилось всё происходящее, но гость почему-то не вызывал опасений, и Дженс решил пока слушать свою интуицию, в конце концов, у тех, кого при рождении выбрала Магия, она гораздо сильнее, чем у обычных людей.
- Пойду к другим специалистам, - пожал плечами Култхард. – Что ж мне, уговаривать вас, что ли? Ну так что, мистер Баттон, что скажете?
- Расскажите мне о вашем исследовании, а потом я подумаю об этом более серьёзно.

[negu]

Нико вернулся уже ближе к вечеру. Молча прошёл к себе в комнату и закрыл дверь. Из того, что он ею не хлопнул, привычный Баттон легко мог сделать вывод, что мальчишка скорее чувствует себя виноватым, чем злится, хоть и пытается обставить всё именно так.
Дженс вздохнул, возвёл глаза к потолку, задал высшим силам парочку риторических вопросов и, дойдя до комнаты Нико, осторожно постучал по косяку. В ответ не раздалось ни звука.
Печально прокляв весь мир, упрямого мальчишку и слишком доброго себя, Дженсон толкнул дверь и остановился у порога. Мальчишка лежал на кровати и с преувеличенным интересом смотрел потолок.
- Как дела? – спросил Баттон. Нико что-то невнятно пробурчал в ответ. – Есть будешь? – помолчав немного, спросил маг, решив, что хоть какая-то реакция – это уже неплохой знак.
Мальчишка помотал головой по подушке. Дженс вздохнул ещё раз и направился к кровати. Дойдя, он сел на краешек, напрягшийся Нико не сместился ни на дюйм.
- У меня хорошие новости, - как ни в чём не бывало произнёс Баттон. – Мне предложили работу. Хорошую, действительно хорошую. Если всё пройдёт успешно, у нас будет столько денег, что мы сможем жить на них лет десять. Или уехать отсюда, если ты хочешь.
- Значит, ты сможешь жить на них все двадцать, - мальчишка немного неловко пожал плечами. – Ну или уехать в два раза дальше.
Дженсон онемел. Он ожидал услышать, что угодно, но только не это.
- А…ты? – глупо спросил Баттон.
- Не изображай идиота, Дженс, - поморщился Нико. – И ты, и я знаем, что всё, что я делаю в этом доме, - это ем. Я абсолютно и полностью бесполезен, ты прекрасно жил и без меня, и тебя всё устраивало. А я решил, что пойду в армию. Бесплатная еда, бесплатное жильё, а если повезёт, то мне в конце службы ещё и дом подарят.
- На выселках, около болота, ага, - мрачно кивнул Баттон, до которого начало доходить, что мальчишка, кажется, не шутит. – Что за чёрт, Нико? С чего ты вообще взял всё это? В смысле, я, конечно, знал, что у тебя неплохая фантазия, ещё пару лет назад понял, когда вы с Себом варили этот…чёрт, ну что вы там варили? - мальчишка вспыхнул, они с Себастьяном были уверенны, что об этом их эксперименте не знает больше никто. – Но какого хрена вообще, Нико? Когда я хоть раз говорил тебе, что не хочу тебя видеть здесь? Хотя бы намекал? Нико, я…
- Да и не надо было ничего говорить! – взорвался мальчишка, садясь на кровати, тут же с неё вскакивая и нависая над Баттоном. – Я не идиот, я и так могу это понять! Я ничего не умею, я, чёрт возьми, даже не помню, кто я вообще! Я совершеннолетний, и ты не обязан обо мне больше заботиться! Меня достала твоё притворное беспокойство, Дженс! И не говори мне, что оно настоящее, я, твою мать, прекрасно знаю, когда ты врёшь!
Дженсон понятия не имел, что говорить – за всё это время ему ни разу не пришло в голову, что Нико может думать, что он притворяется. Всё это вывело его из равновесия настолько, что он совершенно не знал, что сказать, только и мог, что сидеть и хлопать широко раскрытыми от удивления глазами.
Мальчишка, не дождавшись ответа, вспыхнул ещё раз и, сверкнув напоследок глазами, вылетел из комнаты.

Нашёлся он достаточно быстро, на кухне. Видимо, решил, что сегодня хватит с него прогулок. Дженс бросил быстрый взгляд на сковородку – еды было ровно столько же, сколько он оставил. Значит, Нико просто пришёл, сел и уставился в окно. Либо он успел поесть где-то в городе, что было маловероятно, либо из принципа решил голодать.
- Ты не будешь есть? – Баттон не умел по-другому, он не умел ссориться и терпеть не мог кричать, а поэтому старался всегда свести всё к миру.
Мальчишка не ответил, сделав вид, что на кухне больше никого нет и с ним никто не разговаривает. Дженсон уселся на стул и стал молча смотреть на сковородку.
По правде говоря, думал он совсем не о том, что произошло только что, а вспоминал разговор, закончившийся несколько часов назад. Култхард предельно просто описал то, что требовалось сделать. Оно действительно было несложно, но требовало определённой сноровки и опыта, которых у Баттона было через край. И, если совсем откровенно, Дженсон не понимал, за что ему готовы были заплатить столько крупную сумму. Получившийся результат был бы объективно бесполезен и уж точно не стоил столько. Был какой-то подвох, но Баттон, как ни крутил, не мог понять, где именно. Это не было опасно, это не было секретно, это не было даже запрещено. Да, это было бы несколько проблематично сделать одному человеку, но…не настолько.
- По правде говоря, я не понимаю, в чём дело, - вслух произнёс Баттон, решив, что сидеть в тишине как минимум глупо. – Всё выглядит слишком простым, чтобы мне согласились заплатить столько.
Нико едва заметно напрягся.
«Слушает», - подумал Дженс и решил продолжить.
- Это даже не опасно, просто эксперимент, в результате которого должно получиться…честно говоря, пока понятия не имею, что именно должно получиться в результате. Но, видимо, что-то очень для него важное, раз он согласен платить столько. У меня есть некоторое ограничение во времени и в ресурсах, но это вполне естественно. На самом деле, я даже рад, потому что в противном случае, я растянул бы выполнение как минимум на месяц и попробовал бы тысячу разных вариантов. А сейчас у меня есть две недели и возможность попробовать максимум два раза. Это очень сложная теоретическая работа, но я почти уверен, что справлюсь.
Он говорит и говорит. Он уверен – Нико слушает. Просто сидит к нему спиной и слушает его спокойный голос. Дженсону хочется верить, что таким образом он внушает своему воспитаннику уверенность. Мальчишка привык полагаться на «старшего брата», свои собственные маленькие проблемы он вполне способен решить самостоятельно, но сложные обычно брал на себя Дженс. И от этого им пока никуда не деться – один привык решать, другой - что решают за него, пусть в мелочах он и свободен.
Это могло продолжаться ровно до тех пор, пока их взгляды на глобальные проблемы оставались одинаковыми. Но вот Нико вдруг решил, что он здесь лишний и принял большое решение уйти. В то время как большим решением Дженсона было оставить мальчишку рядом, продолжать заботиться и сохранять ощущение собственной ценности.
- А ещё, если ты уйдёшь достаточно далеко, магическая нить натянется, и нам обоим будет так плохо, как никогда в жизни. А потом она порвётся, и ни один из нас так никогда больше и не узнает, зачем он вообще появился на свет, мы будем искать что-то, но так никогда и не найдём, - закончил он неожиданно, и уже почти расслабившийся и успокоившийся Нико вздрогнул.
Они помолчали несколько секунд, один – переваривая услышанное, другой – ожидая реакции. Потом мальчишка спрятал лицо в ладонях и сильно потёр, словно надеясь, что он спит и это поможет ему проснуться.
- Прости, - сказал Дженсон. – Я никогда не хотел, чтобы так вышло. Я просто не хотел, чтобы ты умер. И я никогда об этом не жалел, если тебе важно знать.
Нико непонятно дёрнул плечом, но Баттон не решился спросить, что это значит, просто вышел из кухни и ушёл к себе в комнату. То, что уснуть не получится, стало ясно ещё на подходе к дверям, поэтому он решил сесть за книги – почитать о подобных экспериментах, составить парочку теорий, сделать кое-какие расчёты. Не самая интересная работа, но требующая предельного внимания. Одним словом, она прекрасно помогала отвлечься, а это было именно тем, что Дженсон хотел сейчас больше всего.

Спустя чуть меньше недели Баттон сидел в доме лучшего друга, напряжённо грыз ноготь, запивая его чаем, и сосредоточенно думал, нахмурив брови. Марк был рядом и мешал в чае несуществующий сахар. Поведение Дженса его забавляло, но ещё некоторое время он не собирался отвлекать его от размышлений.
- Сто лет тебя таким сосредоточенным не видел, - хмыкнул он наконец. – Ты как будто вопрос жизни и смерти решаешь.
- А? – Дженсон с некоторым удивлением посмотрел на обгрызенный ноготь, потом на друга, потом снова на ноготь. – А, сосредоточенным… Просто, мне кажется, я начинаю понимать, в чём дело и почему Култхард предлагает мне столько денег за это исследование. Я не совсем уверен, нужно проверить ещё одно вещь, но я почти не сомневаюсь…
Баттон снова погрузился в раздумья, для разнообразия начиная кусать себя за другой ноготь, Уэббер обречённо закатил глаза.

[negu]

Найти нужную книгу не составило особого труда, проблема заключалась в другом – она была в закрытом доступе и чтобы получить её необходимо было разрешение правительства или хотя бы директора библиотеки. Ни того, ни другого у Баттона, разумеется, не было.
Зато было нечто куда более важное – библиотекарь несколько лет назад задолжал ему за то, что Дженсон прогнал вконец обнаглевших крыс, решивших, что старинные книги – это вполне себе неплохой деликатес. Теперь, кажется, настало время припомнить былые заслуги. Именно этим маг и решил заняться, выйдя от Марка. Не думая долго, он с сожалением посмотрел на проезжавший мимо экипаж и, вспомнив о том, что ещё нужно купить продуктов на ужин, отправился пешком.
Добродушный старик Джон, он же Джеки, Стюарт заметил Баттона ещё когда он только вошёл в зал и вышел из-за стойки с распростёртыми объятиями.
- Дженсон! - воскликнул он, довольно бодро, для его лет, конечно, направляясь к магу. – Вот уж кого не ждал! Какими судьбами?
- Добрый день, мистер Стюарт, - старику невозможно было не улыбнуться в ответ, он весь лучился доброжелательностью и искренней радостью. – Да я к вам по небольшому делу… Но сначала расскажите мне, как ваши дела?
- Да что мои дела, - отмахнулся библиотекарь, - какие могут быть дела в моём возрасте! Одно моё беспокойство, крыс, и тех ты выгнал, - он рассмеялся немного скрипучим смехом. – Так что за дело, Дженсон, что-то секретное? – старик заговорщески ему подмигнул и снова рассмеялся.
- Вообще-то в каком-то смысле да, - кивнул Баттон. – Мне нужна одна книга, буквально на пару минут, только проверить одну свою догадку, но она в закрытом доступе, мистер Стюарт, - Дженс пожал плечами. – Не могли бы вы…
- Подожди, не части, - оборвал его посерьезневший библиотекарь. – Почему бы тебе не пойти и не поговорить с директором?
- Я…не хочу, чтобы об этом знали лишние люди, - Дженсон несколько поколебался с ответом. По правде говоря, он был бы доволен, если бы об этом не знал и сам старик, но без его участия обойтись на получалось.
- Это что-то противозаконное? – старик Стюарт уже хмурился и смотрел на мага с подозрением. Несмотря на то, что Баттон был уверен – Джеки его не выдаст, стало как-то не по себе.
- Да нет, ничего особенного. Как раз наоборот – мне предложили работу, но чем дальше, тем чаще у меня возникают сомнения, что я делаю что-то нелегальное. Я просто хочу удостовериться… - Дженсон решил, что ради такого дела можно и чуть-чуть приврать, и использовать чуть-чуть из того обаяния, которым он раньше с лёгкостью вызывал симпатию незнакомых людей.
- Я так и зал, что однажды ты ввяжешься во что-то такое! – старик погрозил ему пальцем, а Баттон решил не спорить и только пожал плечами и чуть виновато улыбнулся. – Так что за книга тебе нужна?

- Чёрт возьми, Нико, ты не представляешь! – мальчишка ещё не успел даже закрыть за собой дверь, а Баттон уже налетел на него.
По правде говоря, они почти не разговаривали с того самого памятного дня. Один то ли обижался, то ли злился, то ли вовсе не хотел больше общаться, второй толком не знал, как себя вести.
Иными словами – они только здоровались раз в день, ели в разное время и почти не выходили из своих комнат. Учитывая, что раньше Нико большую часть времени проводил у Джнсона, наблюдая, как он работает или, если был выходной, болтая о чём-то, то маг не представлял, что тот делает у себя целыми вечерами один.
И вот сейчас Баттон вдруг налетел на него с порога и схватил за плечи. Он был чем-то возбуждён, встрёпан, словно постоянно запускал руки себе в волосы, и, кажется, зол.
- Эээм, - глубокомысленно ответил Нико, пытаясь понять, как ему реагировать. С одной стороны, он и сам рад был бы прекратить это безмолвное сосуществование, с другой – совершенно не был уверен, что этого хочет Дженс.
- Я понял, в чём дело! Я, блядь, понял, почему Култхард платит столько за такую чепуху! – Баттона его ответ, впрочем, кажется, вполне устроил, и он даже немного потряс мальчишку за плечи, пытаясь донести до него всю степень своего негодования.
- И в чём же дело? – осторожно спросил Нико, аккуратно высвобождаясь из хватки Дженса – в ней он чувствовал себя неуютно, словно бы находясь слишком близко к магу.
Он вообще предпочитал в последний год или, может быть, чуть больше, избегать слишком тесных с ним контактов. Да, он легко мог прийти к нему, завалиться на кровать и проболтать с ним до полуночи, но стоило Дженсу встать и пересесть ближе, на край матраса, у Нико появлялось желание побыстрее уйти в свою комнату, как он и обычно и поступал. Сам Баттон этого либо не замечал, либо не придавал значения. Вот и сейчас первым и единственным желанием было стряхнуть с себя руки мага и отойти хотя бы ещё на шаг.
- Пойдём, мне нужно тебе это показать, - Дженсон, кажется, не заметил стремления Нико отстраниться, схватил его за запястье и потащил за собой.
Это довело парня почти до нервной дрожи – до этого Баттон стискивал его плечи под рубашкой, а сейчас рукав задрался, и ладонь касалась кожи. Нико не был уверен, но, кажется, это был едва ли не первый раз за последнее время, когда он допустил такое. И ощущения ему совсем не нравились.
Точнее, они-то как раз нравились, пугала только своя собственная почти истеричная реакция. Слава богу, идти оказалось недалеко, и Дженсон отпустил его руку довольно скоро, потому что ещё пара секунд и Нико начал бы выдирать её из ладони Дженса. Едва Баттон разжал пальцы, парень схватился за запястье и начал судорожно тереть его, словно пытаясь заменить ощущение чужих пальцев на свои собственные.
Впрочем, маг уже тыкал ему под нос какие-то записи.
- Смотри, - сказал он, - смотри. Это – то, что делаю я. А это – тот самый легендарный «драконий лотос». Видишь? Ты видишь разницу?
Сосредоточиться на написанном было трудно – руки мага скакали, а Нико ещё толком не мог прийти в себя. Впрочем, Баттон всё равно не мог ждать, пока тому удалось бы хотя бы дочитать.
- Один компонент! Один, Нико! Не компонент даже – артефакт! Редкий, почти недоступный, но он существует, существует! И отгадай, у кого он есть?
Парень молчал – Дженсон тараторил и говорил отрывочными фразами, нужно было время, чтобы понять, но маг, конечно, его не давал.
- У Култхарда. Чёртово Драконье Сердце есть у чёртова Култхарда! – Баттон раздражённо поморщился. – Я делаю всю грязную работу, он платит мне неплохие деньги, а потом добавляет недостающее и получает в результате столько, что может всю оставшуюся жизнь хоть замки из золотых строить. И все довольны.
Дженсон начал мерить комнату шагами, Нико напротив, сел на край его кровати и принялся наблюдать за перемещениями. Никогда прежде он не видел Баттона настолько взбудораженным и злым, но был уверен – тому просто нужно кому-то рассказать, поэтому он просто сидел и слушал.
- Он думал, я не догадаюсь! Думал, просто сделаю всё, отдам ему результаты, и спохвачусь только тогда, когда он запишет на себя это открытие, не упомянув обо мне, конечно, ни словом!
Дженс замолк и остановился посреди комнаты. Быстро растёр руками лицо и посмотрел на Нико, но словно бы и сквозь него.
- А впрочем, - сказал он уже спокойнее, – даже сейчас, зная всё, я всё равно ничего не могу сделать. Потому что Драконьего Сердца у меня нет и не будет.
- Ты нигде не можешь его достать? – спросил Нико, постепенно начиная понимать, что именно так задело мага.
- Да нет, конечно, он же редкий, говорю, - Баттон махнул рукой в его сторону. – Их штук двадцать максимум по всему миру раскидано и все под подписью владельцев. У нас в городе их, конечно, два, но что толку? Не могу же я пойти на Холмы, постучаться в двери и попросить попользоваться?
Нико фыркнул, представив всю абсурдность ситуации. В его голове уже развернулось несколько десятков вариантов решения проблемы. Осталось узнать только одно.
- А у кого второй? – он постарался, чтобы его голос звучал как можно более беспечно, хотя Дженсон сейчас вряд ли заметил бы разницу.
- Как его… - Баттон поморщился, вспоминая. – Дурацкая такая фамилия, не местная. Шумайел, кажется. Или как-то так.
«Шумахер», - едва не исправил его Нико.
Он прекрасно знал, кто это. Барон, владелец нескольких конезаводов по всему миру. В своё время он вывел свою породу лошадей, и они семь раз признавались самыми лучшими среди лошадей всего мира. Сейчас он уже почти отошёл от дел, но ни влияние, ни связи, ни, конечно, богатство никуда не делись.
- Да какая разница, в общем-то? – продолжил Дженсон, пожимая плечами. – Моё дело – закончить работу и получить хотя бы что-то. Вот и всё.
Нико не ответил. Он думал сейчас совсем не о том.

[negu]

Все его мысли уже заняло продумывание плана о том, как можно было бы пробраться в дом барона и если не украсть навсегда, то хотя бы позаимствовать артефакт. Это выглядело почти невозможным, действовать пришлось бы нагло, но главное не это – он никогда ещё не принимал участие в чём-то настолько крупном. Парочка стащенных штанов и рыб теперь казались сущей мелочью.
И была ещё одна проблема – такие дела не делались в одиночку, ему необходим был хотя бы ещё один человек, помощник. Но у него не было совсем не никого – в тесном воровском мире он не прижился и считался любителем. Да и профессионалы наверняка потребовали бы платы или хотя бы участия в доле. Такой вариант Нико даже не рассматривал – лишних денег у него не было.
Уже позже, лёжа ночью у себя в комнате и размышляя о том, что это, видимо, какой-то ему знак, что у него, возможно, получится жить с Баттоном и не чувствовать себя приживалкой, парень вспомнил о Себастьяне. Да, тот не был вором и, по правде, совсем не одобрял Нико, но его вполне можно было бы назвать другом, тем более что они отлично спелись в своё время. Мальчишка даже фыркнул, вспоминая лица Баттона и Уэббера, когда те обнаруживали удачные результаты их опытов в самых неожиданных местах.
Вот только в памяти сразу же всплыл тот случай в лаборатории несколько лет назад, после которого мальчишки стали общаться меньше по разным личным причинам, но по-прежнему продолжали считать себя неплохими приятелями. В тот день Себа трясло несколько дней, и Нико пришлось едва ли не отпаивать его валерьяновой настойкой, потому что тот был твёрдо уверен – ещё немного и Марк выставит его за дверь. А это было, пожалуй, одним из самых страшных его кошмаров ещё с детства, с самого появления Феттеля в доме Уэббера. Парень ни разу так и не спросил, почему, но в тот день впервые задумался, что, может быть, Себастьян с таким восхищением смотрит на Марка не только как на учителя.
Нико посмаковал мысль. Она отдавала немного запретной горечью и остротой, но это было не тошнотворным, а, скорее, добавляло пикантности и немного обжигало язык. Он никогда не спрашивал, но в городе трудно было утаить что-либо, а особенно если не очень-то и пытаться, и поэтому мальчишка был уверен – Дженсон не брезговал в молодости и не слишком-то церемонился с полом человека, которого затаскивал в свою постель.
И вот эта мысль уже обжигала пряной ревностью и острым непрошенным возбуждением. Оно закрадывалось, скорее в мозг, чем в тело, что, как выяснилось, было куда как хуже, потому что не выводилось мимолётными перепихами с другими. Уж это-то Нико проверил. Если телу и было всё равно, то мозг чётко знал, что хочет. И это было ещё одной причиной, почему парню так хотелось оказаться как можно дальше от Баттона, кроме той, что видеть, как Дженсу приходится разрываться, чтобы заработать достаточно денег. Но мозгу, естественно, хотелось остаться. И когда выдался превосходный шанс для компромисса, Нико просто не смог бы его упустить.

Следующие несколько дней прошли для Дженса спокойно – он работал, занимался исследованием Култхарда, стараясь не вспоминать собственных выводов, и изредка болтал с Нико вечерами. Всё было как всегда, но только однажды мальчишка исчез. Просто ушёл днём, когда Баттона не было дома, не предупредив, и не пришёл ночевать. Утром Дженсон на всякий случай дошёл до дома Марка, но Себ с удивлением признался, что они не встречались уже несколько недель. И тогда маг начал волноваться. Он вернулся домой, надеясь, что Нико уже появился, но того всё ещё не было. Зайдя в его комнату, Баттон сразу же заметил на его столе листок, вырванный из какой-то тетради.
- Добуду тебе Драконье Сердце и вернусь. Нико, - прочитал Баттон медленно, не веря собственным глазам, ещё несколько секунд помедлил, замерев на месте, и бросился прочь из комнаты.

Нико дожидался темноты в одном из переулков Золотых Холмов. Раздев по дороге мальчишку-почтальона, он ходил по престижному району и доброжелательно улыбался прохожим, одновременно пытаясь понять, как лучше действовать. В итоге к закату он прошёлся мимо нужного дома уже несколько десятков раз и успел заметить, что, помимо парадного входа, есть ещё узкая калитка для слуг и закрывающаяся дыра в заборе, для кошек. Он также, к собственному удовольствию, успел увидеть, как хозяин дома с женой садятся в экипаж и уезжают куда-то. Судя по тому, что разряжены они были в пух и прах, вернутся хорошо если к утру. Это радовало неимоверно – когда хозяев дома нет, слуги ведут себя куда более легкомысленно.
Возможно, именно поэтому задняя калитка оказалась незапертой после заката, и Нико с лёгкостью попал во двор. По нему пришлось кружить ещё почти час – не ломиться же в главную дверь. А слуги ложатся рано, но спешить тоже не стоит – возле кухни наверняка спит не один человек.
Порадовавшись собственной предусмотрительности, парень достал из кармана штанов купленные пару дней назад теневые очки, которое помогали ему видеть в темноте, и надел их – с ними тёмные силуэты кухонных приборов приняли более чёткие очертания и из страшных неведомых монстров превратились во вполне обычные вещи. Больше на кухне никаких проблем не было, зато оставалась самая главная – нужно было узнать, где барон держит этот свой бесценный артефакт.
Вариантов, по мнению Нико, было два – либо под подушкой, либо в подвале, наличие которого с лёгкостью угадывалось ещё с улицы. Решив, что подвал он успеет осмотреть и после возвращения хозяев, а со спальней такой номер не пройдёт, мальчишка осторожно двинулся в сторону лестницы и уже поставил ногу на ступеньку, когда получил по затылку чем-то тяжёлым и, почти потеряв сознание, ощутил, что ему выкрутили руки, а вокруг вспыхнул свет.
- Так-так, - перед глазами всё плыло, но Нико был твёрдо уверен – у барона жёсткая хватка и вырываться бесполезно, особенно если тебя поймали ночью посреди чужого дома. – Очередной охотник за Сердцем? Может, мне уже пора повесить табличку, что оно под такой охранной, что королевской сокровищнице и не снилось? – голос хозяина дома звучал насмешливо и, кажется, даже немного добродушно, но это всё было обманкой, потому что в следующее мгновение в нём прорезались стальные нотки. – Потому что мне надоело каждый месяц вешать столь наглых воришек! Уведите его, - бросил он слугам, и согнутого пополам Нико со скрученными за спиной руками начали толкать к подвалу, когда с другой стороны раздался не менее властный, но на этот раз женский голос:
- Подождите! - в поле зрения парня появились подол пышного вечернего платья. Он шевелился чересчур быстро, словно его обладательница почти бежала. Она крикнула что-то на другом языке, приблизилась к барону, и тот что-то невнятно забормотал в ответ. Нико с удивлением понял, что разбирает отдельные слова. Кажется, они говорили что-то вроде «пятно», «твоё» и «похож».
«Надо же, - не к месту подумал парень, - такая большая шишка, а опасается собственной жены».
Это было забавно и даже заставляло душить неуместные смешки, но от главного всё равно не отвлекало. И вскоре Нико с ужасом почувствовал, что ему задирают рубашку на спине почти до лопаток. А потом его почти сразу же вздёрнули вверх, заставляя выпрямиться.
- Как тебя зовут? – барон был растерян и зол одновременно. Его жена – красивая надменная блондинка явно моложе своего мужа – кусала губы чуть в стороне и пытливо вглядывалось в лицо парня.
- Нико, - ответил тот обескураженно. И баронесса прижала ко рту ладонь, округляя глаза.
- Николас? – спросила она с недоверием.
- Нико, - поправил тот. Николасом его никто никогда не звал. Во всяком случае, он такого не помнил. До него, конечно, уже начинало медленно доходить, что происходить, но поверить в это оказалось сложнее, чем смириться с тем, что тебя вскоре повесят.
- Ну да, Нико, домашнее имя, - торопливо забормотала баронесса. – Расскажи мне о своём детстве, было очевидно – женщина привыкла приказывать, и сейчас просящие нотки в голосе ей совершенно не давались.
- Я его не помню, - честно ответил Нико, всё ещё не будучи до конца уверенным, что поступает правильно. – Первое, что я помню, – дом, комната и…мой брат.
- Брат? – в голосе баронессы прозвучало такое разочарование, что парень поспешил добавить:
- Ну да, мы решили, что так будет лучше и мы избежим ненужных вопросов. На самом деле, он говорил, что увидел меня незадолго до того, как меня избили и я потерял память. Дженсон и сказал мне, что меня зовут Нико, я не помнил даже этого.
Парень перевёл взгляд с молчащей хозяйки дома на барона и с удивлением отметил, что у него дрожат руки и, чтобы скрыть это, он пытается сцепить их за спиной.
- Сынок, - прошептала вдруг баронесса и бросилась к нему навстречу, но однако совладала с собой, остановилась в паре дюймов и на шею кидаться не стала. – Оставайся пока здесь, потом мы вызовем гипнотизёра, и он поможет нам…тебе вспомнить всё, что было. Пожалуйста, Михи? – она развернулась к мужу и устремилась к нему. Тот только кивнул – кажется, он вообще не привык спорить с женой.
Мнения Нико вообще, кажется, никто не собирался спрашивать, но он не хотел возражать – зачем? Если он действительно сын барона, то все эти глупости с Дженсоном решатся ещё проще.
Он впервые, не считая того случая, когда рассказывал баронессе о своём прошлом, вспомнил о Баттоне, и на него навалилась неприятная тяжесть – его нужно было хотя бы предупредить, он ведь будет волноваться.
«Не будет, - тут же оборвал себя Нико. – Он будет только рад, что из его дома исчез лишний рот, и теперь он может вести такую же жизнь, как и до того, как на него свалился я. Найдёт себе жену, он же молодой ещё и красивый».
Легче не стало ни на гран. Наоборот, при мысли о возможной семье Дженса захотелось уйти из этого дома и никогда больше в него не возвращаться. Но он только молча поднялся в свою комнату, дождался, пока множество слуг наполнят ванну, и долго лежал в горячей воде, пытаясь забыться.

[negu]

В эту ночь в доме не спал никто – владельцам особняка не до сна, а слуги не могут спать, если не хозяева бодрствуют, поэтому снизу постоянно доносились звуки какой-то суеты.
Едва начало светать, когда в дверь комнаты Нико постучали, и голос баронессы попросил открыть. Парень встал с огромной кровати, на которой лежал прямо в одежде, и отпер замок. Его предполагаемые родители вошли первыми, за ними появился средних лет мужчина с загадочным взглядом и странным камушком не верёвке.
Позднее выяснилось, что он и есть гипнотизёр, с помощью которого барон собирался выяснить, правду ли говорит мальчишка о том, что ничего и не помнит, и, при удачном раскладе, вернуть воспоминания.
Нико послушно сел на кровать и начал неотрывно следить глазами за раскачивающимся перед ним маятником. Вначале всё это казалось ему полнейшей глупостью.
А спустя, по ощущениям, несколько секунд голова взорвалась дикой болью и перед глазами парня уже не просто барон и баронесса. Он узнал своих родителей, изменившихся, постаревших за те несколько лет, что он не видел их, но он точно знал – этот суровый мужчина с влажными от сдерживаемых слёз глазами – его отец, а эта рыдающая у него на плече женщина – его мать.

- Что за Драконье Сердце? – спросил Марк жёстко.
- Это…артефакт, я рассказывал Нико о нём накануне, - Дженсон поморщился, он всё никак не мог понять, как умудрился совершить такую глупость.
- И как он намеревается его добыть? – приподнял бровь Уэббер.
- Видимо, украсть. Я сказал ему, что он есть всего у двух людей в городе – Култхарда и второго, не помню его фамилию, Шума…как-то так.
- Шумахер? – на скулах учёного начали играть желваки, а сам он чуть сильнее стиснул пальцы на ручке, которую до этого крутил в руках. Баттон насторожился – это были верные признаки того, что Марк начал нервничать.
- Кажется, да, - осторожно согласился он.
- Кажется или да?
- Да, точно Шумахер, я уверен, - кивнул он, спустя пару секунд раздумий. – А что такое.
- Он германец, - бросил Уэббер и замолк, словно Дженсон должен сам догадаться о чём-то. В ответ маг только покачал головой. – Когда я понял, что акценты Нико и Себастьяна одинаковые, я решил проверить всех германцев, живущих на Золотых Холмах. Их оказалось немного, но единственный сын и наследник пропал только у одного. Фамилию отгадаешь?
Баттон пару секунд ошарашенно смотрел на него. Это просто не укладывалось у него в голове – выходит, друг уже несколько лет знал, кто такой Нико, но всё же молчал.
- Почему ты ничего мне не сказал? – сдавленно спросил он.
- Потому что такой придурок, как ты, тут же благородно побежал бы и рассказал всё мальчишке, а тот решил бы, что ты таким образом намекаешь ему на то, чтобы тот проваливал из твоего дома, - рявкнул Марк, через стол нагибаясь к Баттону. - Кстати, - произнёс он уже спокойнее, - ещё не понятно, может, он решил не лезть к барону а ограничился Култхардом. Себастьян! – неожиданно крикнул он, и Дженсон вздрогнул.
Парень возник на пороге спустя полминуты. На его лице сияла улыбка, но, увидев, что оба мужчины неожиданно сосредоточены, он мгновенно посерьёзнел.
- Себастьян, скажи мне, куда пошёл Нико, - доброжелательно поинтересовался Марк.
- Н…не знаю, - пробормотал Феттель, и Уэббер закатил глаза.
- Мы оба знаем, что врать ты не умеешь, так что скажи, куда пошёл Нико, к Култхарду или к Шумахеру.
Себ помолчал ещё пару секунд, но понял, что отпираться бесполезно.
- К Шумахеру, - признался он, и Баттон со стоном уткнулся лицом в ладони. – А что происходит?
- То, что ему сейчас очень повезёт, если его глупые выходки не доведут его до беды, - рявкнул Марк, глядя на бледнеющего Себа.
- Но он ещё жив, - тихо произнёс Дженсон. – Я бы почувствовал, если бы…если… - он оборвал сам себя, было и так понятно, что он хотел сказать.
Они посидели ещё немного, пытаясь понять, что можно сделать, но в голову не шло совершенно ничего – если Нико поймают, то спасти его сможет только чудо. Не брать же особняк штурмом, в самом деле.
От раздумий их оторвал Себ, молчаливо принёсший почту. Марк машинально, желая чем-то занять руки, поворошил письма и газеты и вдруг замер.
- Дженсон, - сказал он неестественно спокойно. – Тебе стоит взглянуть на это.
Баттон нехотя поднял уставшие глаза – прошла всего одна ночь, а он выглядел так, словно все десять. Он пустым взглядом пробежался по заголовку в газете, которую перед ним держал Уэббер. А потом ещё раз. И ещё.
- Невозможно, - выдохнул он наконец. – Как…но…неееет.
Марк только кивнул в ответ – говорить было нечего. Заголовок объяснял всё – и почему Нико не возвращается, и почему он ещё жив. И почему он не вернётся.

«БАРОН ШУМАХЕР НАШЁЛ СВОЕГО ПРОПАВШЕГО ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД СЫНА»

Заголовок был ужасен – он слишком явно отдавал желтизной и, будь на месте покупателей газеты Нико, он бы ни за что её не купил и уж точно не стал бы читать.
В дверь очередной раз постучали, юный барон закатил глаза – кажется, спокойной жизни в ближайшее время не ожидалось.
- Не заперто, - крикнул он от окна, у которого он стоял.
- Барон Хюлькенберг, - вошедшая горничная была ему знакома, именно она, кажется, была приставлена, чтобы исполнять всего его капризы, - к вам посетитель.
У Нико от волнения сжалось сердце. Посетители были каждый день и не по разу, но он по-прежнему продолжал нервничать, встречая каждого из них. Не потому что все они, как на подбор, были не последними людьми в городе и спешили поздравить семью с воссоединением, а потому что парень ожидал увидеть однажды рыжеватые волосы и светло-голубые улыбающиеся глаза. Он скучал по Дженсону и втайне надеялся, что тот придёт однажды навестить его.
Ведь сам он пообещал себе – он не пойдёт в то место, которое про себя по-прежнему продолжал звать домом, и не будет нарочно искать встречи с Баттоном. Это всё, им не стоит больше встречаться, теперь у них будут разные жизни, как раз именно так, как и мечтал Нико. Правда, было непонятно, почему тяжесть в груди не проходит, а наоборот усиливается с каждым днём, а все эти балы и приёмы не радуют, а только лишь хочется сбежать с них побыстрее и сесть где-нибудь на крыльце на заднем дворе, чтобы по привычке найти все те звёзды, которые его учил искать Дженсон.
В дверь постучали ещё раз и осторожно её приоткрыли. Нико помедлил ещё немного, не оборачиваясь, хотелось сохранить надежду ещё ненадолго, чтобы потом убить её снова, увидев невысокого черноволосого мужчину, представившегося герром Глоком, графом Гессенским, старым знакомым семьи. Нико смутно помнил его, но весьма успешно, кажется, сделал вид, что рад его видеть. Граф вскоре ушёл, оставив молодого барона в одиночестве, вольного вновь предаваться своим мыслям.

- Твою мать, Дженсон, сколько можно? – голос Марка с трудом пробивался сквозь пелену. Его размытые очертания возникли перед глазами, вызывая тошноту, и Баттон закрыл глаза, кажется, мгновенно вырубаясь.
В себя он пришёл уже днём, обстановка комнаты была непривычной, хоть и отлично знакомой – он был у Уэббера. Вот только что он здесь делал?
- Проснулся? – раздался ворчливый голос над ухом, и Дженсон с трудом повернул голову в его сторону. Марк поймал его взгляд. – Может, хватит пить?
Баттон поморщился – только душеспасительных разговоров ему с похмелья не хватало. Он с трудом мог понять, где у него сейчас руки и ноги, а этот всё пытался у него в душе поковыряться. Если Дженс сейчас мог, он бы с удовольствием сказал другу, куда тому стоит идти со своими советами. Уэббер, однако, не стал дожидаться, пока Дженсон придёт в себя, схватил его за подбородок, сильно сжал и влил в рот какую-то гадость. Маг закашлялся от неожиданности и хотел начать возмущаться, но почти сразу почувствовал, как становится легче – Марк дал ему антипохмельное. Баттон посмотрел на него с благодарностью, чувствуя, как слипаются глаза – одно из побочных действий этого неплохого, в общем, зелья.
Проснулся он уже явно ближе к вечеру и один, в комнате больше никого не было. Неспешно одевшись в чуть великоватую одежду друга, маг спустился вниз. Судя по приоткрытой двери в кабинет, Уэббер был там и ждал его.
- А, это ты, – чуть рассеянно произнёс Марк, выпуская в воздух очередное колечко дыма и кивком головы предлагая ему садиться на привычное место. Он вообще редко курил, но иногда, как сейчас, позволял себе трубку.

[negu]

Едва Баттон сел, учёный достал из-под стола бутылку без этикетки и две рюмки. Увидев недоумевающее отвращение на лице друга, он произнёс с насмешкой:
- Сегодня мы будем пить вместе.
- Но… - начал было Дженс.
- Без но, - уже жёстче отрезал Марк. – Мне надоело таскать тебя из таверн и смотреть, как ты напиваешься. Мне хочется хотя бы узнать, что происходит.
Дженсон сжал губы и опустил голову. Этим своим поведением они с Нико были похожи – если им говорили что-то неприятное, то реагировали они одинаково.
- Насильно вливать буду, - всё так же серьёзно продолжил Уэббер и вряд ли кто-то по его тону мог бы решить, что он шутит.
Спустя полчаса Марк знал уже достаточно, но Дженсон продолжал и продолжал говорить. О том, что он не хочет возвращаться домой, что ему кажется, что стены давят и там слишком тихо. О том, что он понятия не имеет, для чего теперь ходить на работу, ведь он может жить как раньше, случайными заработками. О том, что по привычке готовит на двоих, но никогда не съедает и вторую порцию приходится выбрасывать. О том, что засиживается почти до утра и всё ждёт, что кто-то войдёт в комнату и ворчливо потребует, чтобы он немедленно лёг спать.
Баттон не сказал напрямую, но и дураку было ясно – он скучает по Нико и, кажется, настолько сильно, что не может и думать ни о чём другом.
Марк предложил навестить его, сходить в дом барона, но Дженсон только покачал головой и отказался – он совсем не был уверен, что его хотят там видеть, а Уэбберу так и не удалось убедить его в обратном. Баттон смотрел на него пустыми уставшими глазами, ясно выделявшимися на осунувшемся лице – Дженсон, конечно, не закончил работу Култхарда в срок, и тот не дал ему ни единой медной монеты, хоть и согласился подождать ещё, поэтому магу просто не на что было есть. А пил он, видимо, на угощения, которые частенько зарабатывал прямо в таверне простыми, но зрелищными фокусами.
- Надо что-то делать, Дженс, так нельзя, - голос Марка звучал непривычно мягко, он словно пытался уговорить друга, но тот только качал головой.
- Нет, - сказал он, и было не понятно, относится ли оно к первой части фразы или ко второй, но большего от него добиться Уэбберу так и не удалось – спустя несколько минут, Баттон уже спал.

- Барон Хюлькенберг, там… - служанка чуть замялась. Это было непривычно, и Нико с интересом развернулся к ней, - к вам посетитель, но я не уверена, что могу его пускать, - девушка опускает глаза и не решается продолжать. – Он говорит, что его зовут Себастьян, и вы должны…
- Себ! – воскликнул Нико, не дожидаясь, пока горничная закончит. – Где он? Я сейчас сам спущусь!
- У парадного входа, - девушка посмотрела на него с удивлением и махнула рукой в сторону лестницы.
Парень почти слетел вниз и дёрнул входную дверь – Феттель терпеливо ждал у входа и моментально расцвёл улыбкой при виде друга. Они сначала официально пожали руки, но потом рассмеялись и обнялись, хлопая друг друга по спине.
- Что ты здесь делаешь? – спросил Нико, чуть успокоившись, и потащил Себа прогуляться по саду.
- Пришёл посмотреть, как ты тут живёшь, - рассмеялся в ответ Феттель. – И, кажется, вполне так неплохо!
- Здесь скучно, Себ! – барон закатил глаза. – Приёмы, балы, посетители и всем улыбайся и делай вид, что рад. Да я даже не помню половину из них!
Себастьян рассмеялся ещё раз, и некоторое время они шли молча.
- А как ты вообще, - осторожно спросил он через некоторое время, - ну, в смысле, помнишь про детство?
- Помню, - спокойно кивнул Нико. – Большую часть, но мне достаточно. Вот, например, с этого дерева, - он машет рукой в сторону раскидистого дуба, - я как-то свалился и чуть не умер, Николь перепугалась тогда ужасно!
- Николь? – удивился Себастьян.
- Ну да, это моя…мама, - Нико чуть запнулся перед последним словом – он никак не мог привыкнуть называть эту молодую красивую женщину матерью, впрочем, она и не требовала.
Феттель пару раз ошарашенно моргнул, пытаясь уложить в голове информацию, но это у него, кажется, не получилось, и он встряхнул волосами.
- Нет, извини, я не могу это понять пока, - рассмеялся он очередной раз, - я, знаешь, привык, что Дженсон – твой брат и никакой матери нет.
По изменившемуся лицу Нико Себ понял, что, кажется, затронул не самую приятную тему, но молодой барон ничего так и не спросил, и Феттель решил сам продолжить.
- Ты… - произнёс он нерешительно. – Так нельзя, Нико, он очень скучает по тебе. Так нельзя, - повторил он, но друг никак не отреагировал, и Себастьян решил не говорить больше об этом.
Впрочем, разговор дальше не клеился, и они вскоре попрощались, не зная, о чём ещё говорить. Себастьян, вернувшись, рассказал Марку о том, что он увидел и добавил несколько своих размышлений, а Нико поднялся наверх и ещё почти час кружил по комнате, словно пытаясь убежать куда-то.

За окном стремительно темнело, но Дженсон закончил работу и поэтому не торопился зажигать свечу. Исследование Култхарда было готово, и завтра Баттон собирался отправить ему весточку и получить свои деньги, а пока можно было просто стоять и смотреть на горящий за окном закат.
По правде говоря, Дженс не знал, для чего ему теперь деньги Култхарда – до этого он мечтал купить большой дом, где они могли бы спокойно жить с Нико, но ему одному этот дом был не нужен.
Мысли то и дело возвращались к мальчишке, но теперь, после того памятного вечера у Марка, Баттон уже не боялся признать, что всё это потому, что он скучает. От этого признания на душе стало легче, но всё равно словно осталось что-то недосказанное, недодуманное, уже созревшее, готовое оправиться в мысль, но сдерживаемое страхом и нерешительностью Дженса.
Впрочем, сейчас, глядя на огненный закат, словно сжигающий небо, так что казалось, что столь старательно предрекаемый всеми, кому не лень, Апокалипсис всё же наступил, и теперь небо горит за окном, Баттон подумал, что сейчас самое время сделать то, что давно нужно было. Давно нужно было сжечь свои страхи.
Он сотворил в ладонях маленькую белую птичку, ненастоящую, конечно, но издалека не отличишь, поднёс её к открытому окну и, выпустил, успев напоследок шепнуть.
- Я люблю тебя, Нико, очень.
Птички, подобные этой, часто использовались для пересылки коротких сообщений – попав в руки получателя, она передавала небольшие устные сообщения. Но они были ненадёжны – отправитель должен был чётко назвать имя адресата и удостоверится, что тот находится не более, чем в трёх часах лёту, иначе слабенькое заклинание распадалось и сообщение пропадало.
В эту Дженс вообще не стал вкладывать никакого адреса – она могла просто летать три часа, нося в себе скрытое признание, а потом вместе с ним рассыпаться в воздухе.

Нико плохо спал уже которую ночь – после визита Себастьяна он всё чаще думал о том, что тот сказал. Сначала он очень злился на Феттеля за то, что тот вообще полез туда, куда его не просили, но постепенно, всё больше и больше думая над его словами, начал признавать их возможную правоту.
Это ведь он ушёл, не предупредив, а потом и вовсе не вернулся. Если бы Дженсон поступил так, Нико счёл бы это предательством и решил бы, что Баттон его бросил. Это всё больше беспокоило – ведь он, уходя, совсем не это имел в виду, он лишь хотел сделать, как лучше. Но если верить словам Себа, лучше не стало. Причём, видимо, никому.
Закат за окном догорел, и на небе появилась огромная, немного жуткая луна. Нико вдруг вспомнил, что последний раз видел полнолуние из окна комнаты Дженса, когда тот опять засиделся и всё говорил, что вот-вот закончит, но, как обычно, проходил почти час, прежде чем он тушил свечу.
Поймав себя на воспоминаниях, парень в который раз признался себе, что скучает. Пока они жили вместе, Нико и не думал, что это возможно, а вот теперь ощутил сполна. Искренний смех Дженса, его порой дурацкие шутки, отвратительные ругательства по утрам и подчас пригоревший обед были гораздо лучше всех этих вежливых людей, так редко смеявшихся, предпочитавших лишь доброжелательно улыбаться, старательно разрезая в тарелке свежую, идеально прожаренную рыбу. Да, во всём этом, безусловно, тоже что-то было, и Нико даже нравилось иногда, но чаще хотелось вернуться домой. Богатый особняк он этим словом так и не смог назвать.
На фоне тёмного неба неожиданно мелькнул маленький белый силуэт, и Нико с удивлением понял, что это какая-то птичка, видимо, сумасшедшая дневная – ночных не бывает с таким окрасом перьев, слишком уж явная добыча для хищников.
Ему неожиданно пришла в голову идея – молодой барон, как ни странно, любил полагаться на случай и иногда позволял ему решать за себя. Вот и сейчас он подумал, что если птичка опишет полный круг по контуру луны, значит, Нико нужно было вернуться, хотя бы попрощаться, может быть, сказать что-то важное. Шансы на такой исход были почти равны нулю – и это было даже хорошо, случай решит, что не суждено, и советь будет хоть ненадолго, но успокоена.
А потом птичка вдруг взмыла мягким полукругом вверх и таким же полукругом опустилась. Точно по контуру луны.


The end.

[Oliver Grace]

ИМЕНИННИК РЕВЕТ ПРОСТО

[Oliver Grace]

ИМЕНИННИК РЕВЕТ ПРОСТО

[Oliver Grace]

ИМЕНИННИК РЕВЕТ ПРОСТО

[dead and gone]

уаняняняяя!!! *еще раз цапнула автора за попу для острастки*

Именинника пряздрявля!)))

[Oliver Grace]

schizophrenic playgirl, *всем посылает сердечки* я в процессе чтения!!! И мне дико нраится

[dead and gone]

Марко [нахуй так жить] Сааресто, оно афигенне!!!

Я надеюсь дайры не выключат вечером, когда я приду домой, ибо я хочу написать балшой отзыыыв

[Oliver Grace]

schizophrenic playgirl, и я хочу)

[Oliver Grace]

Перво-наперво!
Дорогие автор и бета. ЭТО ВСЕ БЫЛО ТАК ПРЕКРАСНО БЛЯТЬ Я ВАС ЛЮБЛЮ И ОБОЖАЮ И ВООБЩЕ МИМИМИМИМИМИМИМИМИ И КАРТИНКА ПРЕКРААААААСНААААЯЯЯЯЯ!

Очень крута сама идея текста. Фэнтези, хотя я всегда его не особо сильно любил, пришлось очень к месту и вообще вышло красивым. И МАЛЕНЬКИЙ НИКО БОЖЕ Я СНАЧАЛА ПОДУМАЛ ПРО ПЕДОФИЛИЮ И УЖЕ ОБРАДОВАЛСЯ БЫЛО ПРОСТИТЕ МЕНЯ

На самом деле, я мог бы прямо как Тё процитировать весь текст, но я так не могу и буду говорить как-то абстрактно.
Мне очень понравился этот наглый себе на уме Маленький! Весь такая гордая птичка, боже, я умирал с него весь текст и вообще всячески его любил. Он такой хороший на самом деле и их с Себом дружба... Как зеркало Марка и Дженсона, честно слово. И это тоже было очень и очень хорошо.
И Маленький, дурашка. НУ НЕ НУЖНА ТЕБЕ ВСЯ ЭТА АРИСТОКРАТИЯ, ну зачем тебе это? У тебя же есть Дженсон. Да упрямый, да наглый, да временами не очень хороший, НО ЭТО ЖЕ ТВОЙ БЛЯТЬ ДЖЕНСОН?!

Твой самый лучший. Навсегда. Дженсон

Во вторых. Дженсон с Марком и тут я поласкаю глаз Лит)
Если призадуматься, там правда можно подумать, что у ребят было. И мне кажется, что правда что то было. Когда то) до Нико
А потом я думал про ПЕДОФИЛИЮ и Инцест и как бы ну выпонели.

А ГДЕ МОЙ РЕЙТИНГ?! *ржет* ГДЕ МОИ ПОЦЕЛУИ, СЕКС С НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ, ГИБКОЕ ЮНОЕ ТЕЛО И ВСЕ ТАКОЕ?! СЕКАС ГДЕ, НУ ХОТЬ У ОДНОГО ПЕЙРИНГА?! *делает паппи-айз*

Дженс с Марком такие хорошие. Они просто...
Лит, они похожи на наших из To Reach It All, да? Во всяком случае я так подумал. Они правда очень схожи.

Я как то блин не знаю даже, что сказать. Это просто потрясающий текст, я натурального читал его весь день и оттягивал себе удовольствие.
Спасибо вам обеим. Я очень вас люблю
Спасибо

[Hawaiian Fox]

ну охуеть мой коммент не оставился(

автор вы меня наебали. Ну скажи что это не конец

[Oliver Grace]

Согласен с Hawaiian Fox,
СЧАСТЛИВУЮ СЕМЬЮ И РЕЙТИНГ! *___*

[Hawaiian Fox]

Марко [нахуй так жить] Сааресто, я с середины дня, как птичка, а не лиса и зовут меня обломинго

[Oliver Grace]

Hawaiian Fox, а я хочу семью, рейтинг и извращений

[negu]

Hawaiian Fox
Ну ты напиши его ещё раз!

Hawaiian Fox, Марко [нахуй так жить] Сааресто
Вот никому не нравится конец, всем нцу подавай, развратники! Этому рейтинг, этому продолжение, а автор, может, сказочку написать хотел

[Hawaiian Fox]

negu, я его и написала)
Ну извини, автор, сказки должны хорошо заканчиваться! Так что не мы такие, это ты ХЭ не написала

[negu]

Hawaiian Fox
А чо он маленький такой? Аааа, теперь понял)
Вы должны его додумать. И семью, и рейтинг, и даже педофилию

[Hawaiian Fox]

negu, ну извини, у меня больше не вырос!
Вы изверг, женщина

[dead and gone]

Во-первых,
negu, ты герой. Практически Халк. Или кто там тебе больше нравится
Первый раз, когда я увидела эту идею, я подумала - пипец, это же на год работы!!!111адынадын - а ты взяла и вот так, несколькими пассами взяла и выстроила этот сюжет, этот текст, и подарила его нам всем за это тебе огромное спасибо.
Отдельное спасибо от меня за Марка и Дженса (ну такая старая семейная пара, божибожи ) и Себа с Нико в фике ничего не написано, но я-то знаю
Спасибо за мир (не переубедишь, я все равно вижу Анк-Морпорк), за героев, за заклинания, кабаки, грязные подворотни и тесную комнату Дженса под крышей)) За аристократов (особенно за конезаводчика Шуми и его мадам прости, остаточная истерика ))))) я обожаю тут всех и каждого, и даже Култхарда, который внизапна!козел О.о
Очень живо, с юмором, просто потрясающе
Мне было очень приятно и лестно, что ты попросила меня участвовать в написании и помогать по мере сил *покосилась на попу* неожиданное пятно!!! мне очень, очень, очень понравилось! и я хочу еще
Спасибо

Во-вторых
Марко [нахуй так жить] Сааресто, еще раз с прошедшим))) отучайся от депрессивных мыслей, видишь на какие подвиги ты людей вдохновляешь)) *потыкала пальцем в текст*

Если призадуматься, там правда можно подумать, что у ребят было. И мне кажется, что правда что то было. Когда то) до Нико

вот знаешь, в этом тексте у них настолько яркие и живые отношения, что мне даже не нужно, чтобы между ними что-то было. Это такая дружба-братство, практически единение, чего еще можно желать?

А ГДЕ МОЙ РЕЙТИНГ?! *ржет* ГДЕ МОИ ПОЦЕЛУИ, СЕКС С НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ, ГИБКОЕ ЮНОЕ ТЕЛО И ВСЕ ТАКОЕ?! СЕКАС ГДЕ, НУ ХОТЬ У ОДНОГО ПЕЙРИНГА?! *делает паппи-айз*

Была такая мысль, но блин тут так все классно и захватывающе, какой нафиг секас

Лит, они похожи на наших из To Reach It All, да? Во всяком случае я так подумал. Они правда очень схожи.

похожи, да. По крайней мере в том, что Дженс раздолбай, а Марк такой весь рассудительный и честолюбивый, но тоже раздолбай в душе. они здесь просто чудесные

И в третьих
НУ АНЯНЯ ЖЕ!!!

[Oliver Grace]

schizophrenic playgirl, ну я такой х)
Как в The World Is Not Enough, да?) такие отношения?)

СЕКАС ХАЧУ НИЧАВО НИ ЗНАЮ

ЛЮБЛЮ ВАЩЕ ВСЕХ НЕ МОГУ БЛЯТЬ МЕНЯ ДО СИХ ПОР КОЛБАСИТ

спасибо вам

[dead and gone]

[L]Марко [нахуй так жить] Сааресто[/L],

Как в The World Is Not Enough, да?) такие отношения?)

неееет. в The World Is Not Enough дрррама и юст. Юст страшнейший. Все эти недо-прикосновения, недоговоренности между ними а здесь такого нет. Они не скрывают друг от друга ничего, их не тянет друг другу на физическом уровне, и это заметно. Так что нет, здесь по-другому..

СЕКАС ХАЧУ НИЧАВО НИ ЗНАЮ

будет тебе секас в конюшне Шумахера

[negu]

schizophrenic playgirl
Спасибо, уруруша, я тебе так благодарна за всё, что ты сделала, ты себе не представляешь, почти спасла. Развеивала мои сомнения и подбадривала, без тебя бы ничего этого не было
Неправда, ты про другое говорила, что это труд всей жизни

будет тебе секас в конюшне Шумахера
А ИДЕЯ!!1 ЛИТ, МНЕ ТАК НРАВЯТСЯ ВСЕ ТВОИ ИДЕИ!!!

[dead and gone]

negu, мырмырмыр, а я так рада, что смогла помочь

Неправда, ты про другое говорила, что это труд всей жизни

так то даа, это была самая реальная и самая короткая из тех идей, и все равно мне она казалась почти неосуществимой так что ты ваще. Ваще-ваще!))

А ИДЕЯ!!1 ЛИТ, МНЕ ТАК НРАВЯТСЯ ВСЕ ТВОИ ИДЕИ!!!

да, это получается у меня лучше всего

[Finsternis]

Я длинный и развернутый отзыв не напишу ( хотя текст его, конечно, заслуживает), просто я дочитывала вчера ночью и потому немного не до цитат было, поэтому ограничимся общим впечатлением а оно такоко:

Мимимимимими спасибо автор!!!

Вообще очень хороший текст, легкий без каких-то истерик, как ни странно, но мир вполне себе понятный и без особых деталей описания, все равно все это складывается в законченную картину.
Дженсон просто прекрасен, очень хороший Дженсон, и по мне так вполне IC, что я очень ценю. Отношения Марка с Себом просто прекрасны.
Хюлькенберг... не знаю, сложно. И Мне кажется, как-то до одури жестоко он поступил с Дженсоном, которому он был СТОЛЬКИМ обязан... А тут раз и исчез, понятное дело, что не планировал, но хоть придти и поблагодарить мог бы... Короче Хюлькенберг мне не понравился, но думаю, это понятное дело, не всем же персонажам быть положительными.

Текст читается легко, что приятно. И вообще огромное спасибо за труд!!!

[negu]

Finsternis
Ом, спасибо, я уже не ждал каких-либо отзывов к фику вообще, поэтому мне вдвойне приятно!

Спасибо большое, мне самой нравится Дженсон (скромный-прескромный автор) и вот от того, что Дженсон, и по мне так вполне IC хочется бегать по стенам и потолку, потому что это то, чего я всегда стараюсь добиться, если мне знакомы герои. А этот товарищ мне знаком
Ну Нико...Нико задумывался весьма неоднозначным - то есть детство у него прошло в богатой семье, любимым избалованным ребёнком, а потом вдруг раз, и всё поменялось. Ну кроме того, что его баловали и заботились, хоть и несколько в своей манере.
На самом деле, это очень интересно - видеть своего персонажа другими глазами и думать, что, ну по логике, он ведь реально поступил плохо. Просто у меня, как у автора, есть милльон оправданий и своё видение, а тут совсем другая точка зрения. Спасибо за неё)

И спасибо ещё раз за отзыв, автор весьма и весьма рад!